— О Господи…
— Тебе хорошо так? Хорошо?
— Ох, ублюдок, бешеный ублюдок…
Дэвид Арбатнот Джардин ласково, дразняще прижал ее спину к своей вздымающейся груди и начал нежно натирать груди Элизабет лосьоном «Дьюберри 5-Ойлз» из магазина косметики для ухода за телом на Кингз-роуд. Соски набухли под его опытными пальцами.
— Но это точно в последний раз…
— О Боже, ааа… О, да. Да!
Позже, когда Элизабет натягивала шелковый чулок, сидя в кресле в тесной служебной квартирке на Сент-Джеймс-стрит, поблескивая своими длинными, прекрасными волосами, падающими на лицо, она не сводила взгляда с Джардина. Он стоял перед туалетным столиком, завязывая пестрый галстук. В этот момент он поймал в зеркале ее взгляд.
— Но почему? — спросила Элизабет интимным, дружеским тоном, которым говорила с ним наедине.
— Элизабет, накинь что-нибудь, я не могу сосредоточиться, когда ты выглядишь так… обворожительно. Как распутница с картины Дега.
— Почему это должно быть в последний раз?
— Ох, черт возьми, ты знаешь почему.
— Послушай, Дэвид, я уже тебе все объяснила насчет Гарри. Бог свидетель, я люблю его, но ничего не могу с собой поделать. Учитывая его службу, не только у вас, но и в специальных войсках… ладно, я, по-моему, несу чепуху, но я не могу подводить его. Но вот какая-то часть меня, вполне реальная часть…
— Причем чудесная часть, — мягко заметил Джардин.
— Которой надо немного похудеть. Я занимаюсь плаванием, аэробикой, скачу на Бенджамине.
— Счастливчик этот Бенджамин, — усмехнулся Дэвид.
Бенджамином звали жеребца в шестнадцать хендов,[22] которого Гарри и Элизабет выставляли на скачки с препятствиями. Вороной, как смоль, с прекрасной родословной.
— Но, послушай, большую часть жизни Гарри проводит вдалеке от меня, так что я на самом деле не чувствую за собой вины. Но, ради Бога, не подумай, что я взяла себе это за правило.
Она встала, надевая белье, наклонила головку и посмотрела на него взглядом, который Дэвид оценил как провокационный. Взгляд испорченного ребенка, он не раз шептал ей об этом, вдыхая запах ее волос и ощущая прилив желания.
— А я и не думаю, — тихо ответил Дэвид, затягивая потуже узел галстука, вылезшего из-под воротника рубашки. — На самом деле, не думаю.
— Ты считаешь, что любопытные люди все равно обнаружат это?
— Конечно.
Он взял платье из толстой коричневой ровницы и протянул ей.
— Спасибо, — мрачно поблагодарила Элизабет.
— Дорогая Элизабет, это должно прекратиться по двум вполне весомым причинам. Первая — твой муж доверил мне свою жизнь и карьеру. Он полностью мне доверяет, и поступает совершенно правильно, за исключением одного очень важного момента.
Джардин вздохнул, запустил руку в свои густые волосы, а потом любезно помог Элизабет застегнуть две верхние пуговки на платье.
Внизу на улице послышалось жужжание и тиканье дизельного двигателя лондонского такси. Многие годы Джардин считал, что этот звук издают их счетчики. Интересно, кто там приехал. Может, какие-нибудь туристы, они часто останавливаются в этом дорогом и очень удачно расположенном квартале, где сдаются внаем хорошие квартиры. Бывают здесь и судьи из Высокого суда правосудия, и редактор национальной газеты — по той же причине, что и куратор направления «Вест-8» — украсть минуты тайного наслаждения у этой суматошной жизни.
— А вторая причина?.. — спросила Элизабет, склонив свою элегантную головку набок и внимательно глядя на него.
Дэвид Джардин встретил этот взгляд, наступила долгая пауза.
— Вторую причину ты знаешь, — наконец вымолвил он.
Они продолжали настороженно смотреть друг на друга, Элизабет подняла пальчик и медленно, назидательно погрозила ему.
— Осторожно, Дэвид. Мы с самого начала договорились с тобой, что это просто священный союз между друзьями-единомышленниками. Не примешивай сюда чувства. Иначе весь наш карточный домик рухнет.
И она шагнула ему навстречу, серьезно глядя ему в глаза.
— Мы не должны целоваться, — прошептал Дэвид, когда их губы сблизились, — и на самом деле надо прекратить…
И когда они поцеловались, это был словно их первый поцелуй, громоподобный поцелуй любви, длившийся много часов. Часов, которым суждено изменить всю их жизнь.
Прошло две недели после завтрака в ресторанчике «Миммо», когда Дэвид Джардин спокойно и честно сказал Элизабет Форд, почему тот полный прекрасной страсти день должен перейти в разряд приятных и тайных воспоминаний.
Может быть, этот романтический итальянский ресторанчик просто был фатальным местом для подобных эмоциональных поступков?
По случайному совпадению, в то время как длился этот бесконечный поцелуй, в Боготе Гарри Форд готовился выполнить свой первый, тщательно спланированный этап операции «Коррида», в которой ему отводилась главная роль.
Уверенными движениями он зарядил магазин автоматического «ЗИГ-Заузра Р-226», запах ружейного масла подействовал на него, как средство, усиливающее половое влечение.
К западу от университетского района в Боготе имеется дорога, поднимающаяся к Национальному парку, ею пользуются для проезда напрямик, чтобы избежать интенсивного движения на Каррера-7 и авенида Каракас. На подъезде к пологим холмам Национального парка, где сейчас не рекомендуется гулять одному, примостились бары, пивные и убогие лачуги. Время от времени полиция, иногда и при поддержке армейских подразделений, появляется здесь и разгоняет обитателей трущоб.
С некоторых мест у подножия холмов и с дороги видна высокая белая верхушка церкви на вершине холма Сьерро-де-Монсератте. Этот холм стал источником вдохновения для паломников, стекающихся к статуе погибшего Христа, созданной в XVII веке скульптором Педро Луго де Альбаррачином, ей недаром приписывают многие чудеса.
Капитан Родриго Табио Барбоса сидел на пассажирском месте в полицейском «джипе», прикуривая четвертую за сегодняшнее утро черную манильскую сигару. Сквозь темные солнцезащитные очки он наблюдал за оборванными мальчишками, шныряющими вокруг деревянных хибар и лачуг из кусков покореженного листового железа. Оборванцы закутаны в индейские одеяла, составляющие всю их собственность. Несколько недель назад его внимание привлек тут один пухленький мальчишка-оборванец лет шести или семи, и сейчас он задумчиво наблюдал, как тот бегает вместе с остальными детьми, которые о чем-то спорят между собой.
За водителя, капрала полиции Хайме можно не беспокоиться, он будет держать язык за зубами, Табио убедился в этом, когда Хайме принимал участие в последней «охоте на цыплят». Хайме, как и остальные семь полицейских из подразделения капитана Табио, один за одним были вовлечены в изнасилования и убийства беспризорных детей, в защиту которых сейчас развернули кампанию газета «Эспадор» и телевидение Боготы.
Родриго Табио не принадлежал к зловещим правым экстремистам, объявившим тайную войну уличным нищим и карманникам. Этим занимались неорганизованные фашиствующие элементы, знающие, как пользоваться законом в своих интересах. Таких молодчиков полно в любой стране Южной Америки. Нет,
