Африканское солнце сожгло кожу на коленях британских солдат ниже юбок так, что она распухла и лопалась, подобно перезревшим фруктам. Раненые кричали, прося воды, и некоторые буры из окопов бросали им свои фляги с водой, но они не долетали.
Хотя Лотар с тех пор убил пятьдесят человек, этот день будет помнить всю жизнь. Он всегда отмечал его как день, когда стал мужчиной.
Лотара не было в числе тех, кто бросал свои фляги. Напротив, он застрелил двоих солдат, которые, извиваясь, поползли на животе, чтобы добраться до них. Его ненависть к англичанам, с детства унаследованная от отца и впитанная с молоком матери, по-настоящему начала расцветать в тот день и стала приносить плоды в последующие годы.
Англичане охотились за ним и его отцом по всему вельду как за дикими животными. Его любимая тетя и три кузины умерли от дифтерии, болезни белого больного горла, в английских концентрационных лагерях, но Лотар заставил себя поверить в то, что англичане втыкали рыболовные крючки в хлеб, которым кормили бурских женщин, чтобы вырвать им горло. Это было похоже на англичан — вести войну с женщинами, девушками и детьми.
Лотар, его отец и его дядя продолжали сражаться еще долго после того, как исчезла всякая надежда на победу, — «упрямцы, бьющиеся до последнего», с гордостью называли они себя. Когда другие, доведенные до состояния живых скелетов, больные дезинтерией и покрытые гноящимися язвами, называемыми болячками вельда и появлявшимися от солнца, ветра и недоедания, одетые в лохмотья, имея по три оставшихся патрона в нагрудных патронташах, отправились сдаваться англичанам в Вереднигинг, Петрус де ла Рей и его сын Лотар не пошли с ними.
— Будь свидетелем моей клятвы, о, Господь народа моего. — Петрус стоял с непокрытой головой посреди вельда, рядом с ним семнадцатилетний Лотар. — Война против англичан никогда не окончится. Клянусь в этом пред ликом твоим, о, Господь Бог Израиля.
Он отдал Библию в черном кожаном переплете в руки Лотару и заставил его произнести ту же клятву.
— Война против англичан никогда не окончится. — Лотар стоял рядом с отцом, проклинавшим предателей, трусов, которые больше не захотели сражаться, Луиса Боту[108] и Янни Смэтса[109], даже собственного брата Коса де ла Рея. — Вам, готовым продать свой народ филистимлянам, да прожить всю вашу жизнь под английским игом и да гореть вам всем в аду десять тысяч лет!
А затем отец и сын повернулись и поскакали прочь, в сторону обширной бесплодной земли, что была владениями Германской империи, оставив других заключать мир с Англией.
Семья де ла Реев оказалась удачливой. Отец и сын — сильные, упорные, настоящие труженики. Оба одарены природной проницательностью и храбростью. Мать — из семьи с превосходными связями и некоторым состоянием.
Петрус де ла Рей был инженером-самоучкой, весьма мастеровитым и изобретательным. То, чего не знал, мог придумать; его любимая поговорка: «Boer maak altyd'n plan» — «Бур всегда составит план». С помощью связей жены он получил контракт на реконструкцию мола в гавани Людерицбухт, а когда этот контракт успешно выполнил, подписал другой — на строительство железнодорожной линии на север от реки Оранжевая до Виндхука, столицы Германской Юго-Западной Африки. Свое инженерное мастерство передал Лотару. Юноша учился быстро, и в двадцать один год уже стал полноправным партнером компании «Де ла Рей и сын», занимавшейся строительством и сооружением дорог.
Кристина де ла Рей выбрала хорошенькую светловолосую немецкую девушку из порядочной семьи, дипломатично запустила ее на орбиту сына, и они поженились, когда Лотару не было еще двадцати трех. Жена принесла ему красивого светловолосого сына, в котором он души не чаял.
Но англичане снова вторглись в их жизнь, угрожая войной и покушаясь на интересы Германской империи. Лотар с отцом отправились к губернатору Зейцу с предложением построить за собственный счет склады провианта и боеприпасов в удаленных районах, которые смогут использовать германские вооруженные силы для сопротивления английскому вторжению, а оно, конечно же, произойдет со стороны Южно-Африканского Союза[110], теперь управляемого этими предателями и отступниками Смэтсом и Ботой.
В то время в Виндхуке находился один германский военный моряк-капитан; он быстро понял ценность предложения де ла Реев и настоял, чтобы губернатор принял его. Капитан проплыл с отцом и сыном вдоль того ужасного прибрежного района, что так оправдывает название Берега Костей, чтобы выбрать место для базы, на которой германские военно-морские суда смогли бы пополнять свои запасы горючего и продовольствия даже после того, как порты Людерицбухт и Уолфиш-Бей будут захвачены южно- африканскими силами.
Они обнаружили удаленный и защищенный залив в трехстах милях к северу от редких поселений в Уолфиш-Бей и Свакопмунде, место, до которого почти невозможно было добраться по суше, потому что его охраняла огненная пустыня. Загрузили небольшой каботажный пароходик военно-морским снаряжением, доставленным тайно из Бремергафена на германском круизном судне. Там были пятьсот тонн жидкого топлива в 200-литровых цилиндрических емкостях, запасные части к двигателям и консервы, стрелковое оружие и патроны к нему, девятидюймовые морские снаряды и четырнадцать акустических торпед типа «марк-VII», чтобы снабдить всем необходимым германские подводные лодки, если им когда-нибудь придется действовать в этих южных водах. Эти грузы малыми судами были доставлены на берег и спрятаны среди дюн. Лихтеры покрыли защитным слоем дегтя и укрыли вместе с содержимым.
Закладку секретной базы завершили всего за несколько недель до того, как эрцгерцога Фердинанда убили в Сараево и кайзер был вынужден выступить против сербских революционеров, дабы защитить интересы Германской империи. Франция и Британия немедленно воспользовались этим как предлогом для ускорения начала войны, к которой они страстно стремились.
Лотар и его отец оседлали лошадей, взяли с собой слуг-готтентотов, поцеловали на прощание жен и сынишку Лотара и отправились в отряд буров, снова выступивший против англичан и их юнионистских прихлебателей. В конном отряде под командованием бурского генерала Маритца было уже шестьсот бойцов, когда они доехали до реки Оранжевой и в ожидании наступления разбили лагерь, окружив его повозками.
Каждый день к ним присоединялись новые вооруженные люди, суровые, бородатые, гордые, упорные бойцы с висевшими на плечах «маузерами» и патронташами, крест-накрест пересекавшими их широкую грудь. После радостного приветствия приехавшие сообщали новости, и новости были хорошими.
Давние товарищи собирались, заслышав клич «В отряд!» Везде буры не принимали предательский мир, о котором Смэтс и Бота договорились с англичанами. Старые бурские генералы начинали вести военные действия. Де Вет стоял лагерем в Грибной долине, Кемп был близ Трерфонтейна с восемью сотнями людей, Бейерс, Фаури — все выступали и объявили себя на стороне Германии против Англии.
Смэтс и Бота, по всей видимости, не желали развязывания конфликта между бурами, ибо юнионистские силы на семьдесят процентов состояли из солдат голландского происхождения. Они просили, обхаживали и умоляли повстанцев, направляя посланцев в их лагеря, всячески стремясь избежать кровопролития, но силы противника с каждым днем становились крепче и увереннее.
Вскоре до повстанцев дошло послание, принесенное всадником, проскакавшим в большой спешке через пустыню из Виндхука. Оно было от самого кайзера, переданное им губернатором Зейцем.
Адмирал граф фон Шпее[111] со своей эскадрой крейсеров одержал победу в жестоком морском сражении у мыса Коронель на чилийском побережье. Кайзер отдал фон Шпее приказ обогнуть мыс Горн и пересечь южную Атлантику, чтобы взять в блокаду и бомбардировать южно-африканские порты, оказывая тем самым бурам поддержку в восстании против англичан и юнионистов.
Буры стояли под палящим солнцем пустыни, кричали «ура» и пели, единые и уверенные в правоте своего дела и в своей победе. Дожидались лишь того, чтобы последние из бурских генералов присоединились к ним, прежде чем они пойдет на Преторию.
Кос де ла Рей, дядя Лотара, ставший старым, слабым и нерешительным, все не приезжал. Отец Лотара посылал ему письма, приказывая выполнить долг, но он колебался под влиянием предательских речей Янни Смэтса и вводящей в заблуждение любви верности Луису Боте.
