почувствовали, как тела постепенно вновь наливаются силой.
Эрни взялся за руль и направил плот точно по ветру. Штормовые тучи рассеялись, солнце пригрело и просушило одежду. Ласковое поначалу, оно вскоре стало жестоким, и мореплаватели, прижавшись друг к другу, пытались спрятаться от него на крошечном пятачке тени от паруса.
Когда солнце достигло зенита, они сполна ощутили его силу, выпарившую влагу из тел. Выжали еще немного сока из водорослей, но теперь неприятный химический привкус вызвал у Сантен тошноту. Она поняла, что организм потеряет слишком много драгоценной влаги, если ее вырвет. К тому же надо было сок водоросли экономить.
Прислонившись спиной к мачте, Сантен смотрела на горизонт — огромную кривую грозной воды, что окружала их непрерывно. Лишь на востоке горизонт смыкался с полосой темных облаков. Потребовался почти час, чтобы понять, что, несмотря на ветер, облака не меняли очертаний. Более того, эта облачность стала плотнее и на волосок толще. Девушка могла различить крошечные неровности, небольшие подъемы и спуски, которые не меняли формы, как обычные облака.
— Эрни, — прошептала она, — Эрни, посмотрите на те облака.
Старик моргнул, а затем медленно присел на корточки. Из его горла начал раздаваться тихий стон, и Сантен сообразила, что этим звуком он выразил радость.
Она приподнялась рядом с ним и впервые увидела африканский континент.
Африка поднималась из океана с дразнящей неторопливостью, а затем почти стеснительно закуталась в бархатные одежды ночи и опять скрылась от их взоров.
Плот тихонько двигался, его пассажиры не спали.
Небо на востоке начало смягчаться и светиться от лучей восходящего солнца, звезды бледнели и гасли, совсем близко поднялись громадные пурпурные дюны пустыни Намиб.
— Как красиво! — выдохнула Сантен.
— Это жестокая, свирепая земля, мисс, — предостерег Эрни.
— Но такая красивая.
Дюны стояли, как изваяния, розовато-лилового и фиолетового цвета, а когда первые лучи солнца коснулись их вершин, загорелись, подобно красному золоту и бронзе.
— Красота красотой, да что в ней толку, — пробормотал Эрни. — Дайте мне лучше зеленые поля старушки Англии, и к черту остальное, прошу прощения, мисс Солнышко.
Желтошеии бакланы летели со стороны суши большими стаями, поднявшись достаточно высоко, чтобы их позолотил солнечный свет, а прибой вздыхал и рокотал, словно это было дыхание спящего континента. Ветер, который так долго устойчиво дул им в спину, теперь, почувствовав сушу, налетал порывами с разных сторон. Он застал крохотный парус врасплох, мачта рухнула, упав за борт в путанице холста и веревок.
Они смотрели друг на друга в смятении. Земля была так близко, что, казалось, можно потянуться и дотронуться до нее, а их вынуждали опять пройти через всю утомительную процедуру установки мачты. Уже не было никаких сил для этого.
Наконец Эрни смог подняться, без слов отвязал шнурок складного ножа и передал Сантен. Она обвязала его вокруг своей талии, а старик соскользнул с боковой стороны плота и подгреб к вершине мачты-обрубка. Стоя на коленях, Сантен принялась распутывать шкоты и лини. От влаги все узлы набухли, приходилось пользоваться шилом складного ножа, чтобы ослабить их.
Она скрутила веревки и подняла голову, когда Эрни позвал:
— Вы готовы, хорошая моя?
— Готова. — Сантен стояла, ненадежно балансируя на качающемся плоту, готовая помочь Эрни водрузить мачту на место.
Но тут что-то двинулось позади подпрыгивавшей на волнах головы старика, и Сантен замерла, подняв руку козырьком к глазам. Она недоуменно размышляла, что же это за предмет странной формы. Он плыл высоко над водой, подгоняемый зеленым течением, высотой в половину человеческого роста, раннее утреннее солнце вспыхивало на нем, как на металле. Нет, скорее как на блестящем темном бархате. Предмет напоминал по форме парус детских мальчишек вокруг пруда у себя в городке, одетых в матроски и запускающих лодочки воскресным днем.
— Что случилось, милая? — Эрни увидел ее выжидательную позу и озадаченное выражение лица.
— Я не знаю, — показала она рукой. — Что-то странное, плывет в нашу сторону… быстро, очень быстро!
Эрни, как на шарнирах, повернул голову.
— Где? Я не вижу.
В этот момент волна высоко подняла плот.
— Господи, помоги нам! — заорал Эрни и замолотил по воде руками.
— Что это?
— Помоги мне выбраться! — Эрни, давясь, глотал воду и задыхался в им самим поднятых бурых брызгах. — Это здоровенная чертова акула!
Слово парализовало Сантен. Она смотрела на хищницу, окаменев от ужаса; когда другая волна подняла акулу повыше, солнечные лучи пронзили поверхность воды и высветили ее.
Акула была красивого голубоватого цвета, громадная, значительно длиннее, чем их крошечный плот, шире в спине, чем огромная бочка коньяку из поместья Морт Омм. Раздвоенный хвост бил по воде, когда его обладательница плыла вперед, привлеченная бешеным барахтаньем человека в воде. Она резко рванулась вниз по поверхности волны.
Сантен пронзительно закричала и отшатнулась.
Глазки акулы были похожи на золотые кошачьи глаза, а черные зрачки в них имели лопатообразную форму. Сантен увидела прорезанные в массивном заостренном носу щели-ноздри.
— Помоги мне! — кричал Эрни. Он достиг края плота и пытался подтянуться. Ногами взбивал водяную пену, плот дико раскачивался и наклонялся в его сторону.
Сантен упала на колени и схватила Эрни за запястья. Отклонилась и потащила моряка на себя. Казалось, силы ее удвоились от ужаса. Эрни, скользя, уже наполовину вполз на плот, но ноги его все еще болтались в воде.
Хищница выгнула спину, поднялась, поблескивая голубизной, по бокам струями стекала вода, а высокий плавник выступал подобно топору палача. Сантен где-то прочла, что акула нападает, переворачиваясь на спину, и оказалась неподготовленной к тому, что произошло дальше.
Громадина немного подалась назад, прорезь ее пасти, показалось, приоткрылась в ухмылке. Ряды фарфорово-белых зубов торчали прямо, как иглы дикобраза. Челюсти как бы прыгнули вперед и сомкнулись на брыкавшихся ногах Эрни. Сантен ясно слышала резкий скрежет зубов о кость, а потом акула дернулась назад, дергая за собой Эрни.
Сантен продолжала крепко держать его за запястья, хотя и ее бросило на колени и потянуло по мокрой поверхности плота. Он круто наклонился.
На мгновение стала видна голова акулы под водой. Глаз смотрел оттуда на Сантен с непостижимой свирепостью, затем моргнул, как будто подмигивая, и хищница медленно, с непреодолимой тяжестью тикового бревна перевернулась в воде и повела челюстями.
Кости разломились со звуком хрустнувших зеленых деревянных палочек. Тянувшая тело старика сила отпустила его так внезапно, что плот подпрыгнул и, словно сошедший с ума маятник, качнулся в другую сторону.
Сантен упала навзничь, крепко держа руку Эрни и втащив его на плот. Он все еще брыкался, но обе ноги, откушенные несколькими дюймами ниже колен, стали гротескно укорочены, а обрубки-культи выступали из грубых парусиновых штанов. Края были неровные, болтавшиеся ленты оборванного мяса и кожи хлопали на культях, когда Эрни дергал ногами, а кровь ярким фонтаном била на солнце.
Он перевалился и сел на качающемся плоту, уставившись на обрубки.
— О, милосердная Матерь Божья, помоги мне! Мне конец!
Кровь хлестала из открытых артерий, капала и стекала ручейками на белую поверхность плота, потоком сливаясь в морскую воду и образуя в ней коричневые клубы. Словно в глубине пошел дым.
— Мои ноги! — Эрни зажимал раны, но кровь била между пальцев. — У меня больше нет ног! Дьявол отнял мои ноги!
