– Ничего, зато от этого на груди начинают расти волосы, – утешил ее Шон.
– Видишь ли, милый, с моей точки зрения это не самое большое достоинство…
– Ну что ж, тогда, – улыбнулся он, – пусть твоя худенькая попочка станет хоть чуть-чуть более мясистой.
– Ага, значит, она тебе не нравится?
– Ну что ты, страшно нравится, просто хотелось бы, чтобы ее было как можно больше.
Как всегда, тихо подкравшись, из темноты возник Матату. Шон усадил его за стол, и малыш жадно набросился на рубцы, причем ел, пока его голый живот не стал похож на сверкающий черный пляжный мяч.
– Ну ты и прожорлив, маленький пигмей, – сказал ему Шон. – Ладно, настало время отрабатывать свое пропитание.
Они вместе с ним отправились в темный амфитеатр, где их уже ждал Джоб. К этому времени он собрал материал для сооружения масштабной модели вертолетной базы. При свете двух парафиновых фонарей они начали строить объемную модель гнезда «хайндов». Матату много раз принимал участие в подобных созданиях макетов за время войны в буше и сейчас в точности понял, чего от него хотят. Как и многие люди, не умеющие читать и писать, Матату обладал фотографической памятью.
Он с важностью расхаживал вокруг, указывая Шону и Джобу, что и как расставлять, рассказывая об особенностях местности внутри базы и вокруг нее, описывая форму холма, на котором она располагалась, ее положение относительно железной и автомобильной дорог.
Клодия тут продемонстрировала еще один талант, о котором Шон даже не подозревал. Используя мягкую белую древесину баобаба, она смастерила одиннадцать крошечных «хайндов». Они были очень похожи на оригиналы, и когда она поместила их в предназначенные для них углубления на территории базы, модель сразу приобрела совершенно новый оттенок достоверности.
Было уже далеко за полночь, когда обнаженные Клодия и Шон забрались в своей землянке под москитную сетку. Они оба до смерти устали, но даже после медленного и нежного секса долго не могли заснуть. Они лежали под покровом темноты и разговаривали. Утреннее упоминание об отце Клодии навеяло ей воспоминания о детстве. Шона успокаивало то, что она может говорить об отце так просто и естественно. Она преодолела первоначальные шок и горе, и теперь ее воспоминания о нем были полны ностальгической меланхолии, которая, по сравнению с болью, предшествовавшей ей, была едва ли не приятна.
Она рассказала Шону, как в возрасте четырнадцати лет, как раз тогда, когда впервые проснулась ее женственность, удивительная прочность и незыблемость кокона ее жизни была расколота драматическим разводом родителей. Она рассказала ему о годах, которые последовали за этим событием. Засухи одиночества, когда она бывала вдали от отца, сменялись потопами любви и конфликтов, когда они снова оказывались вместе.
– Теперь ты понимаешь, почему я такой ненормальный и сложный ребенок? – спросила она. – Вот почему я в любом деле стараюсь быть лучшей и всегда пытаюсь защитить обездоленных и обиженных. С одной стороны, я все еще пытаюсь заслужить папино одобрение, а с другой – не принимать его элитарных материалистических воззрений на жизнь. – Она еще плотнее прижалась к нему. – Если честно, то до сих пор не понимаю, как ты собираешься справляться со мной.
– Справляться с тобой, моя милая, всегда будет для меня удовольствием, – заверил он ее. – Но это потребует от меня затраты всех моих сил.
– Это как раз то, что сказал бы папа. Нам с тобой предстоит немало отчаянных ссор.
– А ты зато подумай о наших примирениях. Какими забавными они должны быть.
В конце концов им удалось все-таки заснуть на несколько часов, и проснулись они удивительно свежими и отдохнувшими, чтобы продолжить тренировки с того места, на котором они вчера ночью остановились.
Пока Клодия отрабатывала приемы атак с последними из учеников, Шон и Джоб отошли к модели вертолетной базы, и Шон объяснил свой план предстоящей операции. Джоб внимательно слушал и вставлял по ходу свои замечания, пока они наконец для себя все не уяснили: подход, само нападение и отход, с учетом возможных непредвиденных обстоятельств.
– Хорошо. – Шон поднялся. – Теперь это все надо рассказать нашим парням.
Солдаты-шанганы со вниманием смотрели на них со склонов амфитеатра, пока Шон и Джоб описывали им план предстоящего рейда. Для обозначения различных подразделений они использовали речную гальку, передвигая ее вперед и постепенно окружая место базирования вертолетов. Наконец импровизированная атака началась, Клодия управляла модельками вертолетов, и под одобрительные возгласы шанганов они один за другим падали, сбитые невидимыми ракетами на землю.
– Сержант Альфонсо, – сказал Шон, устанавливая на место вертолеты, – покажите нам заново весь ход операции.
Пять раз они репетировали атаку, отрабатывая ход действий. По очереди каждый из первых номеров расчетов повторил, как будут развиваться действия, и каждый раз выражения восторга по поводу крушения «хайндов» были ничуть не менее бурными. После пятого прогона сержант Альфонсо встал и обратился к Шону от имени всего отряда.
–
– Великий Вождь, – сказал Альфонсо, – твои дети встревожены. – Его слова вызвали одобрительный шепот и кивание головами. – Во всем, что ты нам рассказал о битве, мы не услышали ни слова о том, что ты будешь там сам и поведешь нас за собой, вселяя огонь в наши души, как это было на Большой скале. Так скажи же своим детям,
Шон поднял руки.
– Нет, вы не мои дети, – сказал он. – Вы лучшие из мужчин, такие же мужчины, какими до вас были ваши отцы. – Это была самая высокая похвала, которой он мог их удостоить. – И, чтобы осуществить эту операцию, вы не нуждаетесь в моей помощи. Я научил вас всему, что я знаю. Пламя в вашей душе пылает с тем же неистовством, что и высокая сухая трава зимой. А мне пришла пора оставить вас. Это сражение вы выиграете сами. Я должен уйти, но я всегда буду горд тем, что мы стали друзьями и сражались бок о бок, как братья.
Послышался тихий недовольный ропот, они закачали головами и начали негромко переговариваться.
Шон обернулся и увидел, что, пока он говорил, подошел генерал Чайна и теперь тихо стоял под деревьями, глядя на него. За ним стояло с дюжину офицеров из его свиты и несколько человек из личной охраны, в бордовых беретах, но все они показались совершенно незначительными, когда Чайна выступил вперед и мгновенно приковал к себе внимание присутствующих.
– Вижу, приготовления закончены, полковник Кортни, – приветствовал он Шона.
– Да, все готово, генерал.
– Не будете ли вы любезны повторить все еще раз в моем присутствии?
Шон подозвал сержанта Альфонсо.
– Объясни все еще раз, – приказал он.
Генерал Чайна встал у макета базы, сцепив руки за спиной с зажатой в них щегольской тростью, и своими быстрыми проницательными глазами уставился на показательное сражение, то и дело перебивая Альфонсо вопросами.
– Почему вы решили использовать только половину ракет?
– Колонна должна пройти сквозь расположение ФРЕЛИМО незамеченной. Ракеты же очень громоздкие и тяжелые. Слишком большое количество ракет будет лишним и лишь увеличит опасность обнаружения.
Чайна кивнул, и Шон продолжил:
– Вы также должны принимать во внимание возможность неудачного исхода операции. Если такое вдруг
