случится, а вы поставили на кон все «стингеры»… – Шон пожал плечами.
– Да, конечно, довольно мудро оставить часть «стингеров» про запас. Даже если рейд провалится, мы не останемся абсолютно беззащитными. Продолжайте.
Альфонсо раскрывал план шаг за шагом, демонстрируя с помощью цветных камешков, как расчеты будут занимать позиции и залягут в боевой готовности в пятистах метрах от периметра базы, по два расчета на каждое защищенное мешками с песком вертолетное укрытие.
По сигналу красной ракетой штурмовая группа пойдет в атаку с юга, подрывая по пути все встречающиеся цистерны с горючим при помощи «РПГ-7», и устроит лобовую атаку по всему южному периметру.
–
Шон и Чайна обсудили каждый пункт плана, пока наконец Чайна не остался удовлетворен.
– Итак, когда выступаете?
– Они выступают, – поправил Шон. – Мне больше здесь нечего делать. Сержант Альфонсо возглавит налет. Они выступят сегодня вечером за два часа до захода солнца, чтобы проникнуть на территорию ФРЕЛИМО ночью, пробудут в укрытии весь завтрашний день и нападут завтра ночью.
– Хорошо, – согласился Чайна. – А теперь я должен обратиться к солдатам.
Он был превосходным оратором, не мог не признать Шон, слушая, как Чайна напоминает им о последствиях победы ФРЕЛИМО и призывает их к подвигам и самопожертвованию. К тому времени, как он закончил говорить, лица солдат сияли, а в глазах пылал патриотический огонь. Генерал Чайна повысил голос:
– Все вы воины, поэтому мне хотелось бы услышать, как вы поете боевой гимн РЕНАМО.
Лес наполнился эхом поющих раскатистых низких мужских голосов, и Шон вдруг почувствовал, как глаза его увлажнились от переполнявших его эмоций. Он и не осознавал, как много эти люди стали значить для него, до того самого момента, когда он собрался покинуть их.
– Полковник, нам нужно поговорить наедине, – прервал его сентиментальные мысли генерал Чайна. – Пожалуйста, следуй за мной.
Шон предупредил Джоба и Клодию, чтобы они еще раз прогнали команды на симуляторах.
Он пошел следом за генералом, и когда они направились в командный бункер, Шон не обратил внимания на то, что охрана не последовала за ними, а осталась стоять у входа в амфитеатр с надменными выражениями лиц.
Дойдя до бункера, генерал Чайна провел Шона в свой подземный офис. Здесь для них уже был приготовлен чай, Шон наложил себе в кружку коричневатого сахара, размешал и с удовольствием сделал первый глоток.
– Итак, что ты хотел мне сказать? – спросил он.
Чайна стоял к нему спиной, изучая висящую на стене карту, на которой цветными булавками было обозначено развивающееся наступление ФРЕЛИМО. Он не ответил на вопрос Шона, а Шону не хотелось задавать его снова. Он потягивал чай и ждал.
Из радиорубки явился связной и передал Чайне очередное сообщение. Прочитав его, Чайна издал возглас, в котором сквозили недовольство и тревога, и передвинул несколько цветных булавок. ФРЕЛИМО прорвались на западе и неуклонно наступали.
– Мы не можем их сдержать, – не оглядываясь, наконец заметил вслух Чайна.
В бункере появился другой посыльный. Это был один из личных телохранителей Чайны в характерном бордовом берете. Он прошептал что-то генералу на ухо, и Шону показалось, что он услышал слово «американский». Это разожгло его интерес.
Чайна коротко улыбнулся и отпустил его кивком головы. Затем повернулся к Шону.
– Ничего не выйдет, – сказал он.
– Что не выйдет?
– Операция, как вы ее спланировали.
– Как известно, генерал, в войне ни в чем нельзя быть уверенным. Но я не согласен. Примерно шестьдесят процентов, что она удастся. Это неплохие шансы.
– Шансы были бы гораздо больше, возможно, около восьмидесяти процентов, если бы ты сам возглавил операцию, Кортни.
– Весьма польщен. Однако это лишь предположения. Я не собираюсь участвовать в рейде. Я возвращаюсь домой.
– Нет, полковник. Ты возглавишь атаку.
– Но мы ведь заключили сделку.
– Сделку? – Чайна рассмеялся. – Не будь таким наивным. Я заключаю сделки и расторгаю их, как только в этом возникает необходимость. Боюсь, сейчас как раз тот самый случай.
Шон вскочил на ноги, его лицо под густым загаром побелело.
– Я ухожу, – сказал он. Несмотря на ярость, его голос оставался негромким и сдержанным. – Я забираю своих людей и ухожу, сейчас же. Тебе придется убить меня, чтобы остановить.
Чайна дотронулся до своего изуродованного уха и снова улыбнулся.
– Мысль, в общем-то, не так уж и плоха. Но я думаю, до этого не дойдет.
– Посмотрим, – сказал Шон, пнув табурет, на котором сидел. Тот отлетел к стене и, ударившись об нее, опрокинулся. Шон развернулся и вышел.
– Ты вернешься, – негромко заверил его Чайна, но Шон сделал вид, что не услышал его. Он вышел на свежий воздух из душного подземелья и зашагал вниз по направлению к реке.
Он уже подошел к амфитеатру, когда понял, что что-то не в порядке.
Шанганы неподвижно сидели на своих местах, казалось, что они не двинулись с места с тех пор, как он последний раз их видел. Лицо Альфонсо было как будто высечено из черного базальта, невыразительно и скучно – та сама своеобразная глуповатая маска, которой африканцы защищают себя от сил, против которых другой защиты у них нет.
Джоб лежал на столе посреди амфитеатра. Его форма была вся в пыли, а фуражка валялась на земле. Он неуверенно помотал головой, и капли крови закапали из носа.
– Что случилось? – Шон подбежал к нему, и Джоб уставился на него, пытаясь сфокусировать взгляд. Его жестоко избили. Губы распухли и превратились в кровавые синяки, рот был полон крови. Одна бровь была рассечена, и из глубокой раны сочилась кровь и стекала вдоль переносицы. Кровь сочилась из обеих ноздрей, и при каждом вздохе в ноздрях лопались ярко-розовые пузыри. На лбу вспухли шишки, похожие на спелые виноградины, а мочка одного уха разорвана. На его перепачканной в грязи и в пыли куртке тоже виднелись пятна крови.
– Джоб, что, черт возьми, здесь?.. – Шон схватил его за плечо. – Кто?
– Я пытался их остановить! – выдавил Джоб, его глаза теперь были устремлены на Шона. – Пытался!
– Не волнуйся.
Шон хотел усадить его, но Джоб оттолкнул его руки и произнес:
– Клодия.
Шон почувствовал, как внутри него прокатывается ледяная волна ужаса.
– Клодия! – крикнул он и в ярости огляделся. – Где она, Джоб? Что произошло?
– Они забрали ее, – повторил Джоб. – Головорезы Чайны. Я пытался остановить их.
Шон схватился за пистолет.
– Где она, Джоб? – Он крепко стиснул рукоять пистолета.
– Не знаю. – Джоб вытер тыльной стороной ладони лицо и посмотрел на кровь. – Я был без сознания и не знаю, как долго.
– Чайна, ты, говноед-ублюдок! Я убью тебя! – Шон развернулся, готовый тут же броситься обратно в командный бункер.
– Шон, сначала подумай! – воскликнул Джоб, и Шон сдержался. Как часто Джоб удерживал его от
