Тогда он шепотом отдал команду лодочнику, они повернули и поплыли параллельно песчаному пляжу. Шон внимательно изучал побережье лагуны через свои цейсовские окуляры. В полумиле от устья он заметил в тени пальмовой рощи квадратные очертания хижины, чуть дальше еще одну. «Похоже на то, что описывала Белла», – решил он.
Они понеслись к берегу. Теперь он смог различить блеск металла над ближайшей хижиной. Вскоре выяснилось, что это высокая елочная антенна, а рядом большой диск центра спутниковой связи.
«Вот мы и добрались».
Под днищем лодки мягко зашуршал прибрежный песок, и они спрыгнули в теплую воду, доходившую им до колен. Шон повел их к берегу. Песок на пляже был такой белый, что он видел на нем крохотные тени крабов, разбегавшихся во все стороны у него из-под ног. Они добежали до края пальмовой рощи и залегли за насыпью, обозначавшей границу распространения приливных волн.
Шону понадобилось несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Судя по описанию Изабеллы, во время предыдущего визита ее сперва доставили в центр связи, где и обыскали. По ее словам, центр обслуживали две или три связистки. Помимо них она насчитала человек двадцать десантников, охранявших лагерь; они размещались в казарме за лагерным забором из колючей проволоки.
На закате солнца ворота лагеря всегда запирались. Она предупреждала его, что они всегда выставляют часового. Он патрулировал проволочное ограждение и сменялся через каждые четыре часа.
«Вот он идет», – прошептал Шон, заметив темный силуэт часового, который медленно двигался вдоль забора из колючей проволоки. Шон опустил свой ночной бинокль и обратился к скауту, лежавшему рядом с ним:
– Он в двадцати шагах от нас, Порки. Идет слева направо.
– Понял. – Порки Соавес был родезийцем португальского происхождения; его специальностью была стрельба из рогатки. Он мог попасть в крыло летящего голубя с расстояния пятидесяти метров. С десяти метров он пробивал стальным шарикоподшипником человеческий череп насквозь.
Он скользнул вперед, как ночная змея, и когда кубинский часовой поравнялся с ним, привстал на колено и принял позу лучника, натягивающего тетиву. Двойная полоса толстой хирургической резины негромко щелкнула, и часовой, не издав ни звука, рухнул навзничь на мягкий белый песок.
– Вперед! – тихо скомандовал Шон, и другой скаут побежал к забору с тяжелыми кусачками. Нити колючей проволоки рвались с тихим мелодичным позвякиванием. Шон вскочил на ноги и бросился к образовавшемуся отверстию.
Когда все скауты пролезли через дыру в ограде, он похлопал каждого по плечу и распределил боевые задачи. Двоих послал к главным воротам, еще двоих к центру связи, а остальные направились к казарме, расположенной в задней части лагеря; они должны были блокировать охрану и не выпустить живым ни одного десантника.
Если на сей раз все было организовано так же, как и прежде, Изабелла должна была находиться в первой хижине справа от радиоцентра. Никки занимал соседнюю хижину со своей кубинской нянькой. Изабелла звала ее Адрой. По зрелому размышлению Шон пришел к выводу, что она работает на этих подонков. Значит, ее постигнет участь всех остальных. Он прикончит ее при первой возможности.
Шон побежал в сторону жилых помещений, но прежде, чем он добрался до них, из центра связи донесся пронзительный женский крик. Эти резкие, истерические звуки бритвой полоснули по и без того напряженным нервам Шона. Через мгновение прозвучала короткая автоматная очередь, и крик оборвался.
«Началось!» – подумал Шон, и ночная тишина тут же взорвалась шквалом автоматного огня, ревом бушующего пламени и прочими грозными звуками, всегда сопутствующими смертельному азарту боя.
* * *
Изабелла спала очень чутко; незадолго до полуночи ее разбудили раскаты грома и звук реактивных самолетов, пролетавших где-то высоко над землей. Она отбросила противомаскитную сетку и выбежала из хижины.
С юга надвигалась сплошная стена грозовых туч; сильные порывы ветра то раздували подол ее ночной рубашки, то оборачивали его вокруг ее голых ног; пальмовая листва тревожно шелестела у нее над головой.
Звук реактивных моторов нарастал, затем пошел на убыль, заглушаемый ветром и пеленой облаков. Ей показалось, что самолетов было несколько, и все они прошли очень высоко, выше облаков. Ей оставалось только надеяться, что одним из них был «Лир» с отцом и Гарри на борту.
«Засекли ли вы сигнал? – гадала она, всматриваясь до боли в глазах в темное беззвездное небо. – Услышал ли ты меня, па? Знаешь ли теперь, где?»
Но она не видела ничего, ни единого проблеска какой-нибудь одинокой звезды; рев моторов понемногу стих, и осталось лишь монотонное гудение ветра, то и дело прерываемое треском и грохотом первых залпов приближающейся грозы.
Вновь начался дождь, и она убежала обратно в хижину. Высушив волосы и вытерев босые ноги, она долго стояла у окна и смотрела на безлюдный пляж.
«Господи, услышь меня. Дай им знать, что мы здесь. Помоги Шону найти нас».
Наутро, за завтраком, Никки заявил:
– Я еще ни разу не опробовал мой новый футбольный мяч.
– Но мы ведь играем с ним каждый день, Никки.
– Да, но… я имею в виду с настоящими игроками. – Он тут же сообразил, что сказал что-то не то, и постарался исправить положение. – То есть ты, конечно, хорошо играешь – для девочки. Из тебя бы получился отличный вратарь – если как следует потренироваться. Но, понимаешь, мама, я хотел бы сыграть с моими школьными друзьями.
– Ну, я не знаю. – Изабелла посмотрела на Адру. – Разве твоим друзьям можно сюда приходить?
Адра, хлопотавшая у небольшой печки, даже не оглянулась.
