— Из того, что я слышал о тебе, могу сделать вывод: откровенность и прямота — твои характерные качества, — сказал Осфонин.
В его глазах горели веселые огоньки. Атайя улыбнулась. Король Рэйки ей понравился гораздо больше, чем можно было ожидать.
— Думаю, мой отец рассердился не на вас, а на меня. Я разрушила все его грандиозные планы. Могу вас уверить, Кельвин весьма заинтересован в укреплении дружеских отношений с вами и вашим народом. Тот гнев, который он выразил вам в письме, — это гнев на меня, просто неверно адресованный.
— Возможно, — ответил Осфонин. — Но прежде чем ты продолжишь свои объяснения, позволь мне высказать личное мнение. Мои взаимоотношения с Кайтом на протяжении долгих лет оставались напряженными и очень ограниченными, но мне прекрасно известно, что со времен правления короля Фалтила в вашей стране отсутствовала централизованная власть. Почти два столетия проживающие в Кайте благородные семейства враждовали между собой, и страна развалилась на отдельные части. Кельвин посвятил свою жизнь восстановлению государства — объединению разрозненных провинций. Ему это удалось, и теперь он хочет подчеркнуть, что Кайт — могущественная держава, с которой обязаны считаться. Я прав?
Атайя была поражена. Осфонин осведомлен о происходивших в Кайте событиях не хуже, чем она сама, если не лучше.
— Возможно, это так, ваше величество. Но прошу вас, не рассматривайте письмо от отца как угрозу. Полагаю, Кельвину бы этого тоже не хотелось.
— Думаю, ты права. Но знаю, что люди, желающие, чтобы он слегка припугнул меня, существуют.
Атайя закатила глаза. Ей тоже было известно об этом.
— Да. Отец находится под постоянным давлением со стороны своих епископов, а еще моего брата Дарэка, когда ему представляется такая возможность. Он предлагает организовать поход против Рейки, потому что здесь приветствуется обучение лорнгельдов.
Осфонин печально покачал головой.
— Никак не могу понять, почему ваши священники считают колдунов людьми проклятыми. На каком основании? Способности, которыми обладает этот народ, не что иное, как дар Господа — знак божественного покровительства.
Только что услышанное Атайей мнение настолько отличалось от привычных для нее убеждений, но прозвучало так просто и убедительно, что у нее не нашлось слов, чтобы каким-либо образом опровергнуть его.
— Возможно, тебя это удивит, но мы в Рэйке на протяжении уже долгого времени очень встревожены принятыми в Кайте законами. И не столько в политическом смысле, — подчеркнул король. — Признаюсь честно: когда соседнее государство находится в состоянии гражданской войны, живется спокойнее. Это значительно снижает вероятность того, что оно ополчится против тебя.
Атайя рассмеялась. Своеобразная логика Осфонина поразила ее. Он же в свою очередь обрадовался реакции гостьи: она не обиделась на его откровенные замечания.
— Что нас всерьез волнует, так это судьба лорнгельдов, проживающих в вашей стране, — продолжил король. — Ты даже представить себе не можешь, какие страдания доставляет нам тот факт, что людей, наделенных божественным даром умения применять магию, систематически истребляют. Знаю, знаю, — произнес он, видя по выражению лица принцессы, что она готова возразить. — Вы называете это отпущением грехов. Но мы видим ситуацию совершенно в другом свете. Сам я не являюсь лорнгельдом, но мой сын Фельджин и близкий друг Хедрик принадлежат к их числу. Мне небезразлична участь их братьев, живущих в Кайте. Я хочу передать с тобой письмо, в котором опишу свои взгляды и переживания Кельвину.
— Он будет рад. Мой отец не согласен с мнением церкви относительно лорнгельдов и пытается предпринять меры для искоренения обряда отпущения грехов. Кельвин будет только благодарен за поддержку с вашей стороны.
— Если он все еще не сердится на меня за то письмо, в котором я заявил ему, что Фельджин категорически отказывается жениться на тебе. Признаюсь, я многое переосмыслил с тех пор, как написал его, — добавил Осфонин, взглянул на все еще пребывавшего в печальной задумчивости Хедрика, а затем на Атайю. — Наверное, нам с Кельвином стоит еще раз обсудить возможность твоего вступления в брак с Фельджином.
Атайя почувствовала, как неприятно сжалось сердце в груди. Все, чего ей удалось добиться, так это еще больше убедить Осфонина в необходимости заключения союза с Кайтом. Тем самым она поставила себя в еще более опасное положение. Теперь замужества, которое представлялось ей ненавистным, будет не избежать.
Атайя попыталась придумать что-нибудь подходящее, чтобы отговорить рэйкского короля от его затеи женить на ней сына, но в этот момент в дверь громко постучали, и на пороге появился принц Фельджин.
— Когда вы закончите разговор, отец, мне бы хотелось побеседовать с принцессой.
Осфонин кивнул:
— Конечно. Кстати, ты пришел вовремя. Мы уже обсудили те вопросы, о которых собирались поговорить сегодня.
Король поднялся со своего места, положил письмо Кельвина на полку из орехового дерева, прошел в тот угол комнаты, где все еще стоял Хедрик, и дотронулся ладонью до его плеча.
— Пойдем, старый мой колдун. И перестань хмуриться. Надеюсь, по дороге к моим покоям расскажешь мне о письме от Родри.
Хедрик пошел было за Осфонином, но приостановился, обернувшись, взглянул на Атайю. Глаза старика выражали невероятную тревогу и обеспокоенность. Может, причина его волнений крылась в содержании письма от Родри… а может, в чем-то еще?
— Нам необходимо поговорить, ваше высочество, не позднее, чем завтра, — произнес Хедрик. По его интонации было понятно, что дело совершенно не терпит отлагательства. — Мы должны обсудить некоторые вещи, касающиеся лорнгельдов, проживающих в вашем государстве, а также касающиеся непосредственно вас.
Голос Хедрика прозвучал очень напряженно.
Атайе захотелось вдруг отказаться от беседы с колдуном, придумать для этого любую причину, но ничего не пришло в голову.
— Я…
— Пожалуйста. Я не просил бы об этом, если бы не знал, что разговор очень важен, — добавил он уже спокойнее. — Но речь действительно пойдет о жизни и смерти.
— Хорошо, — вежливо произнесла она. — Как вам будет угодно.
Колдун поклонился и, медленно отвернув голову, словно не желая уходить, направился к выходу. Король попрощался и тоже вышел из приемных покоев, оставляя Атайю наедине с Фельджином. Даже в Делфархаме, во время визита принца, они никогда не оставались вдвоем, и девушка не могла представить, о чем он собирался разговаривать. Возможно, Фельджин тоже испытывал некоторую неловкость: какое-то время оба молчали.
Наконец наследник рэйкского престола заговорил:
— Думаю, настало время помириться.
В его голосе слышалось некоторое напряжение. Принц сидел сейчас напротив Атайи в том кресле, которое несколько минут назад занимал его отец, и водил по ковру сапогом — мерцание свечей отражалось в начищенной черной коже, как в темном зеркале.
— Вообще-то, — продолжал Фельджин, — это Катя посоветовала мне поговорить с вами. Боюсь, что, несмотря на юный возраст, она обладает гораздо большим здравым смыслом, чем я.
Он провел рукой по густым черным волосам, выдавая этим жестом крайнюю неуверенность в себе. Тут Атайя увидела в нем того самого Фельджина, о котором рассказывал ей Джейрен. Какая поразительная
