Атайя почувствовала, что к глазам подступили горячие слезы, и вонзила в ладони ногти, чтобы только не расплакаться.
— Нет, — прошептала она, не в силах поднять глаза и встретиться взглядом с Фельджином. — Он тоже наверняка не верит в это, потому что уже говорил мне, что все поймет, когда придет время и мне необходимо будет выйти замуж за кого-то другого.
— Гм… Должно быть, он по-настоящему любит вас.
И Фельджин медленно поднялся с кресла и зашагал по комнате, теребя бородку, стараясь подобрать подходящие слова.
Атайя отвернулась, чтобы вытереть покатившуюся по щеке слезинку. Ей не хотелось показывать свои чувства Фельджину, но она прекрасно понимала, что скрыть нахлынувшие эмоции не в состоянии. Он наверняка давно все понял по появившимся под глазами красным кругам.
— Никто не запрещает вам любить его, Атайя, — сказал наконец принц. — В этом нет ничего плохого. Но вам — и ему тоже — необходимо признать тот факт, что у вас практически нет шансов создать семью. Если же вы отвергнете желание ваших родственников и сбежите, то сильно навредите отцу. Люди решат, что если король не сумел управиться с собственной дочерью, то он не в состоянии управлять целым государством. Уверен, вы не захотите поступить подобным образом.
— Вы считаете, что я обязана согласиться выйти замуж за вас? — спросила Атайя, удивленно поднимая глаза.
— Я не это имел в виду. Признаться честно, мне бы не хотелось жениться на женщине, заранее зная, что в ее жизни я буду лишь вторым по значимости мужчиной. Возможно, это звучит эгоистично, но…
— Нет-нет, я прекрасно вас понимаю, — пробормотала Атайя, проглатывая подступивший к горлу комок. — Я тоже достаточно эгоистична и хочу поставить свои желания на первое место, отодвигая на задний план все остальное, в том числе и свои обязанности — обязанности дочери короля Кельвина.
— Извините меня, я вовсе не хотел так расстроить вас. — Фельджин грустно усмехнулся. — Я пришел сюда с намерением примириться, а сам довел вас до слез.
— Вы ни в чем не виноваты, — заверила его Атайя. — Вы прямо сказали мне о том, в чем я давно должна была себе признаться. Просто невероятно трудно…
Голос девушки оборвался, она отвернулась и несколько секунд молчала.
— Невероятно трудно сознаваться в том, что тебе никогда не получить того единственного, чего хотелось получить от жизни. Очень больно отказываться от мечты…
Фельджин положил руку ей на плечо.
— Пройдет какое-то время, Атайя, и у вас появятся новые мечты. Такие, которым суждено будет сбыться.
Она кивнула, но поверить его словам не могла. Возможно, когда-нибудь ей станет понятно, что он был прав, но в данный момент никто не в силах заставить девушку забыть о сладких грезах. Разве зря поется в прекрасных песнях — для двух влюбленных нет ничего невозможного? К сожалению, стихи, слагаемые поэтами-мечтателями, совсем не подходили для той ситуации, в которой оказалась Атайя. Теперь, когда она убедилась в том, что все здесь настроены по отношению к ней доброжелательно, что ни Фельджин, ни Осфонин не питают к ней злых чувств, принцессе нужно было лишь смириться с судьбой: вероятность стать женой принца Рэйки только возросла. А желание Осфонина поддержать Кельвина в его стремлении изжить обряд отпущения грехов и помочь таким образом народу лорнгельдов только увеличивало необходимость сближения двух государств.
Вскоре оба монарха придут к выводу, что тянуть со свадьбой их детей не имеет никакого смысла.
И хотя у Атайи имелись свои личные соображения по этому поводу и свои собственные, отличные от королевских, желания, девушка понимала: вскоре она вынуждена будет смириться с судьбой и признать тот факт, что возложенные на нее от рождения обязанности возьмут верх над мечтами и надеждами.
Глава 8
На следующий день, поздним утром, Атайя задумчиво сидела рядом с Тайлером в тронном зале над предложенным им завтраком: хлебом с сыром и куском холодного бекона.
В этот час здесь почти никого не было, лишь слуги периодически появлялись, чтобы сменить свечи. Атайя радовалась возможности пообщаться с Тайлером в сравнительно непринужденной обстановке.
— Осфонин настаивает на том, чтобы мы остались здесь по крайней мере до конца месяца, — сообщила она. — Вообще-то он отпускает шуточки по поводу раннего снега. В этом году якобы предсказывают именно такую зиму. Тогда нам придется ждать до апреля.
— Знаешь, я бы не возражал, — ответил Тайлер. — Вчера вечером мы разговаривали с Ларсом — капитаном здешнего караула, — он пообещал мне показать город, а еще места, где можно порыбачить. Неплохой парень этот Ларс. Достаточно дружелюбный и не лишен чувства юмора. Держу пари, он знает больше непристойных шуток, чем кто бы то ни было из моих знакомых. Ну, если не считать тебя, конечно, — добавил Тайлер и весело ухмыльнулся.
Атайя с удовольствием бы шлепнула ладонью по этой самодовольной улыбке, но не стала этого делать — у стола суетились несколько слуг.
— Можешь поблагодарить Николаса, — ответила она. — Это он научил меня всему, что я знаю.
— Этот мальчишка оказывает на тебя дурное влияние. Напомни мне о том, что я собирался поблагодарить его, когда мы вернемся домой.
Тайлер взял буханку свежего хлеба, отломил кусок и предложил его Атайе, но та лишь покачала в ответ головой.
Тут капитан заметил, что еда в ее тарелке почти не тронута.
— В чем дело? Ты не хочешь оставаться здесь на зиму? Ни за что не поверю, что тебе не терпится вернуться домой.
Атайя пожала плечами, рассеянно водя по тарелке кончиком ножа.
По какой-то неведомой ей самой причине принцесса не испытывала особенной радости, когда думала о возможности остаться в Ат Луане до самой весны. Хотя не могла не признаться в том, что здесь чувствовала себя гораздо лучше, чем где бы то ни было — особенно чем дома, в Делфархаме. Одна часть ее души хотела находиться в Рэйке, другая — странно, но она ясно ощущала это, — стремилась вернуться в Кайт, а третья, совсем крохотная частичка, вообще предпочла бы отправиться в никуда.
— Да нет. Я не говорю, что мечтаю вернуться домой. Здесь мне даже нравится: нет ни Дагары, ни Дарэка, вечно пытающихся научить меня жизни, нет вездесущего Родри, прячущегося по углам… Но знаешь, мне кажется, в этом замке происходит нечто странное. И я никак не могу понять, что именно…
Тайлер обмакнул ломтик белого хлеба в душистый мед и отправил его в рот.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда мы ехали сюда, я ожидала, что меня встретят в Ат Луане холодно и недружелюбно, — сказала Атайя, отрезая кусочек темно-желтого сыра. — Но что произошло? Осфонин принял меня с распростертыми объятиями, Катя предложила стать мне сестрой, так как своих собственных у меня нет, а Фельджин… я тебе говорила? Фельджин изъявил желание побеседовать со мной наедине вчера вечером и извинился за то, как вел себя, когда приезжал к нам в Кайт. Тайлер, не подумай, что я жалуюсь, — подчеркнула девушка, — но мне все это кажется чертовски странным. У меня такое ощущение, что я больна неизлечимой болезнью и все вокруг стараются быть со мной милыми и добродушными, потому что знают: я в любую минуту могу умереть. Мне кажется, что люди ведут себя так из какого-то сострадания, жалости ко мне.
Тайлер громко засмеялся.
— Атайя, перестань. Все это выдумки. У тебя сильно развито воображение.
— Ты так же отреагировал, когда по дороге в Эваршот я сказала тебе, что нас преследуют, — произнесла Атайя, размахивая перед его лицом столовым ножом.
Тайлер отломил еще кусок хлеба, но не обмакнул его в мед, а стал задумчиво мять в руке — на стол
