Дженни взглянула прямо в странные синие глаза, прищуренные, как у кота. После того как Джулиан напустил на нее пчел, все переменилось. У Дженни в душе появилась новая уверенность – он может сделать с ней все что угодно, даже убить ее, но не сломить.
– Так это ты стрелял в нас, – сказала она.
– Я полагаю, это был отец Зака. Думаю, у него комплекс – суровый старомодный папаша и современный сын, к тому же человек искусства. Но с другой стороны, я – охотник. – Он откинул со лба красную прядь и улыбнулся.
– Зачем ты пришел? – спросила Дженни. – Мне нужно кое о чем подумать.
– Я всегда рад помочь тебе. Я многое о тебе знаю. Я же столько лет наблюдаю за тобой. Час за часом, день за днем.
Дженни похолодела. Он и раньше о чем-то таком говорил, но она толком не слушала. Или, во всяком случае, не воспринимала это буквально. Но сейчас, глядя на него, она поняла: он имеет в виду именно то, о чем говорит.
Ничего более страшного она не слышала никогда в жизни.
Он наблюдал за ней часами? Сколько же раз она ошибочно считала, что она одна?
Это было грубым вмешательством в ее личную жизнь.
– Я влюблен в тебя, – просто сказал он. – И я считаю, что все, что ты делаешь, – изумительно.
– Ты…
– Не стоит смущаться. Я думаю иначе, чем ты. Мне все равно, причесана ты или растрепана, накрашена или нет. Кроме того, – улыбнулся он, – разве ты не знала, что я рядом?
– Конечно же нет!
«Но я знала это», – вдруг осознала Дженни.
В глубине души она часто ощущала, что за ней наблюдают. Она просто думала, что у всех людей бывает такое чувство.
Она нередко просыпалась среди ночи в полной уверенности, что какая-то высокая тень стоит рядом с ней в темноте. Обычно в этих случаях она боялась пошевелиться, с трудом переводила дыхание. Иногда она даже видела эту тень, темный силуэт на более светлом фоне, и смотрела, не в силах оторваться, пока не начинали болеть глаза.
Если она пыталась ударить странную тень или включала свет, тень исчезала, но Дженни все равно продолжала задыхаться от страха.
Комната, ярко освещенная посреди ночи, казалась ей ненатуральной, какой-то чужой, не такой, как днем. Далеко не сразу решалась она снова выключить свет.
И где-то в дальнем уголке пряталась уверенность, что все это ей не привиделось. Это не сон. Ее глаза были открыты, когда она видела тень над собой, и неважно, что все это звучало глупо и что в такой темноте вообще ничего нельзя было разглядеть. Она все равно видела: тень рядом.
Только Дженни всегда считала, что такое случается с каждым.
– Ненавижу тебя, – прошептала она.
– А я-то думал, что тебе сейчас потребуется моя помощь, – он кивнул на цементную стену. – Это твой кошмар, Дженни. Интересно, как ты собираешься в него войти? А если ты в него не сможешь войти, как же ты пройдешь через него?
«Он хочет, чтобы я запаниковала, – сказала Дженни самой себе. – Хочет испугать меня, заставить попросить у него помощи».
Но ей не нужна его помощь. Она отвергает ее.
Неожиданно она улыбнулась и почувствовала, что улыбка получилась кривой. Дженни показала Джулиану голубой мелок.
– Я смогу войти, – сказала она, разглаживая смятый листок.
Его веки дрогнули от изумления, а голос прозвучал почти нежно:
– Но ты же ничего не помнишь… Не знаешь, что нужно нарисовать. Ты все эти годы пыталась забыть…
– Я помню достаточно, – перебила его Дженни. Интересно, что он может знать о ее страшном сне, о ее кошмаре, от которого она так долго пыталась избавиться? У нее возникло неприятное предчувствие, что скоро она получит ответ на этот вопрос. – Я знаю, с чего он начинается. Он начинается с подвала дедушкиного дома, и мне пять лет.
Она приложила листок к зеркалу и начала рисовать.
Глава 13
На зеркале мелок оставлял голубой след, а на бумаге линии оказались серыми.
Дженни не была художницей, но несложные картинки у нее получались неплохо. Вот квадрат – это комната в подвале дедушкиного дома. Ступеньки, идущие к верхнему краю листа, – из подвала в дом. Письменный стол у стены. Диванчик. Три или четыре больших книжных шкафа.
Больше ей ничего не удалось вспомнить. Оставалось только надеяться, что этого хватит.
Бросив взгляд через плечо, она обнаружила, что Джулиан исчез, и обрадовалась.
Она положила рисунок на пол перед стеной.
Вспышка, резкая, как фотографический блиц, на мгновение ослепила ее, и перед глазами заплясали
