здоровенный, а по бокам от него — четыре короткие ноги. Чи не верилось, что это уродливое сооружение способно подняться в воздух, но места внутри должно быть много — больше, чем отводили им последнее время.
Скованное Горе поднялась на борт первой, точно арахнидская принцесса, садящаяся в карету. Ааген, прикрепив к чему-то ее цепь, сказал Тальрику:
— Хорошо, что с нами летите вы. Будь мы вдвоем с кочегаром… мало ли что. Лакомый кусочек, вы не находите?
Тальрик проявил к танцовщице полное безразличие — если не подлинное, то хорошо сыгранное. Чи и Сальму по его сигналу тоже загнали в трюм. Ааген, критически оглядев неуклюжую жуканку и стрекозида со скованными руками, сказал солдатам:
— Приковать за шею к стене, как ту женщину. Я рисковать не люблю.
— Вы только посмотрите, — пробормотал Стенвольд, глядя в подзорную трубу. Он предполагал, что увидит нечто подобное, и все-таки был поражен. Открывшаяся ему картина наглядно подтверждала то, что он столько лет проповедовал, но он от души предпочел бы оказаться неправым.
— Это Аста? — справился из-за его плеча Тизамон.
— Если она по-прежнему так называется.
— Что за Аста? — спросила Таниса.
Тото, провозившийся с машиной всю ночь, только пошевелился во сне.
Тизамон тут же умолк. Эти двое даже не пробовали поговорить друг с другом, с мысленным вздохом констатировал Стенвольд. Замкнутостью Таниса точно пошла в отца.
— Когда мы здесь проезжали последний раз, это была деревушка, где караваны останавливались на отдых. Большей частью жуканская, хотя других народов тоже хватало, а имя ей дали скорпи. Крайний северный оазис Сухой Клешни. Теперь же… вот, посмотри сама.
Они находились на рубеже Нижних Земель. На юге и западе их родные края граничили с морем, на севере высился горный Барьер, на востоке простиралась пустыня. Обойти ее можно было лишь двумя способами: с юга, по приморскому Шелковому Пути, или здесь, с севера.
Северный путь когда-то был проще, чем в нынешние времена. Одна дорога, каменистая и неровная, вела вдоль Торносских гор, огибая Даракионский лес с севера, другая пролегала к югу от леса. В том месте, где деревья и кустарники уступали место пустыне, как раз и стояла Аста.
Теперь она сильно разрослась, и произошло это не благодаря торговле с востоком. Вокруг старых мазанок лепились поставленные наспех бараки, а дальше раскинулся черный с золотом палаточный город. Осоиды, придя в Асту, превратили ее в сборный пункт.
— Готовят вторжение, — тихо промолвил Стенвольд.
Эх, перенести бы сюда старцев из Ассамблеи — пусть посмотрели бы! Ему стало страшно за любимый близорукий Коллегиум. Неужели Ассамблея прозреет лишь в тот момент, когда осоиды подойдут к городским стенам?
Он молча наблюдал за движением автомобилей и вьючных животных, за ревущими ортоптерами и марширующими солдатами. Здесь, даже принимая во внимание масштабы имперской армии, скопилось огромное количество войск.
— Как же мы их найдем в такой толчее? — приуныла Таниса.
— Ночью, — проронил Тизамон. — Я займусь этим.
— Ты уверен? — забеспокоился Стенвольд.
Мантид кивнул.
— Пока что у нас другая проблема. Если подойдем ближе, они нас заметят — особенно с этой штуковиной.
— Машину оставим здесь, — решил Стенвольд, — а сами пойдем скрытно, лесом.
Настроение Тизамона сразу переменилось.
— Не забывай, — сказал он, — это Даракион.
— Только не начинай снова…
— В этот лес заходить нельзя, — отрубил Тизамон.
— А я вам что говорил? — Ахей, сидевший в глубине кузова, вылез, щурясь, на солнце. — Мой народ смыслит в этом больше любого из вас, но и мы без крайней нужды в Даракион не суемся.
— Все дело в ваших суевериях, — вмешалась Таниса. — Лес как лес.
— Когда-то им владели мантиды, — не глядя на нее, сообщил Тизамон. — Но теперь в нем никто не живет, и лишь глупцы ходят по нему, не подготовившись основательно. У вас такой подготовки нет.
— Что же тут такое стряслось? — удивилась Таниса. Тизамон, глядя все так же в сторону, молча потряс головой. — Вот только не надо… — вскипела она, но ее перебил Ахей, утративший долю своей отрешенности.
— Наши народы, его и мой, творили здесь злые дела. После революции, цепляясь за остатки былого могущества. До конца это ведомо только Провидцам, которые знают и видят все, но я могу сказать вот что: эти злодеи по-прежнему здесь, и гостей они не привечают. Почему мантиды ушли отсюда? Почему ни осоиды, ни жуканы не рубят в лесу деревья? Дело в том, что меж этих стволов застоялось время: все осталось таким же, как пятьсот лет назад.
Таниса чуть не фыркнула, но Ахей явно верил в то, что рассказывал — и Тизамон, судя по всему, тоже верил.
— Это же смешно, — примирительно сказала она.
В конце концов они согласились на том, что пойдут вдоль самой опушки. Даже и там царил густой полумрак. Тото шагал как ни в чем не бывало, Стенвольд беспокойно оглядывался. Таниса вспомнила, что в Коллегиуме его пользовал доктор Никрефос: для жукана он обладал весьма необычным опытом.
В сумерках для тепла разложили крохотный костерок: лесной холод пронизывал до костей, и деревья собирали вокруг себя тьму, как скликающие детей матери.
— Не рискуй без надобности, — попросил Стенвольд собравшегося уйти Тизамона. — Это не город, а военный лагерь — там за каждым следят.
— Не учи, профессор.
— Я пойду с ним, — заявила Таниса, догадываясь, что Тизамону не терпится заняться привычным для него делом.
Старые друзья опасливо переглянулись, и Стенвольд сказал:
— Вряд ли это разумно…
— Мы, как-никак, ищем мою сестру. Этого человека она не знает, поэтому я тоже иду.
Стенвольд скривился, глядя на Тизамона. Миг спустя тот кивнул — спасибо, что соизволил, — и тут же зашагал прочь, надевая перчатку с когтем. Таниса, оглянувшись на несчастного донельзя Стенвольда, последовала за ним.
— Ну вот, — беспомощно промолвил жукан.
— Таниса сумеет о себе позаботиться, — заверил его Тото.
— Если между ними проскочит искра, взрыва не миновать. Мне очень не хотелось оставлять их вдвоем.
— Насчет мантида она, в общем, права… если Чи его увидит так сразу…
— Нет в мире совершенства, — грустно подытожил Стенвольд и нахмурился: — Где Ахей?
Ном куда-то исчез.
Сидя в лесу вместе с ними, он истратил все свое мужество и даже сверх того. Толстый жукан и чумазый мальчишка бесили его особенно: устроили себе бивачок! Таниса тоже не волновалась ни капли, хотя ей, как арахнидке, следовало бы знать. Смотреть больно, как изувечило ее жуканское воспитание.
Тизамон — тот понимает. Это место всколыхнуло в нем страх, непостижимый даже для Ахея. Мантидские отцы из поколения в поколение предостерегают детей против зла, которым может обернуться их родовая гордость. Ахей по привычке хотел достать кости: вместе с ними он как будто лишился одного из своих чувств.
Теперь мантид с арахнидкой — странная пара — отправились в лагерь искать Чируэлл Вершитель.
