сточное отверстие вашей камеры? Какая потеря для человечества.
— Капитан Тальрик, вы поступаете недостойно. — Голос дрожал, как она ни старалась.
— Обойдемся без крайних мер — так вас следует понимать?
— Да… Да.
— Готовы к разговору?
— Да, — сглотнула Чи. — Да, готова.
— Ну, а я не готов. — Он продолжал улыбаться, но глаза у него были как лед. — Ааген, запускай машину.
Механик, помедлив секунду — Чи хотелось расцеловать его и за эту отсрочку, — начал поднимать рычаги. Где-то внизу, должно быть, помещалась котельная: зашипел пар, и подвески над столом тут же пришли в движение.
— Прибавь, — велел ему Тальрик.
Ааген, вытаращив на капитана глаза, повысил давление пара: теперь шум здесь стоял такой, что Чи трудновато было бы отвечать на вопросы. Хотят, чтобы она кричала в голос — так, что ли? Тальрик поманил Аагена к себе.
— А вот теперь ты будешь мне нужен. — Механик покосился на жертву, и Тальрик нетерпеливо добавил: — Не как специалист. В качестве лояльного гражданина.
Аагену, судя по всему, это понравилось еще меньше, но Тальрик увел его в дальний угол и стал что-то ему говорить. За грохотом паровой машины и лязгом подвесных инструментов Чи слышала их лишь урывками, и ум у нее заходил за разум:
— Найдешь подходящее место… должны знать. Потом пойдешь… тебя ждать… горе. — Чи до предела напрягла слух. — Никому, даже мне… дам тебе знать, если получится.
Тот, кто вздумал бы подслушивать за дверью или какой-нибудь потайной панелью, не услышал бы ничего. Тальрик потребовал заключенную в комнату для допроса, машина работает — об остальном можно только догадываться.
Ааген с тем же несчастным видом кивнул, но, как видно, и возразил что-то.
— Скажешь, что я тоже клюнул… — Тальрик уже знакомым Чи жестом потрепал его по плечу. — Займись этим прямо сейчас.
Ааген, не отдавая чести, еще раз кивнул на прощание, отпер засов и вышел, оставив Чи наедине с Тальриком.
Капитан рассматривал рычаги паровой машины. Хочет остановить, но не знает, как это сделать, решила Чи. Подвески наверху тряслись и позвякивали — вот сейчас одна развернется, как жало скорпиона, и вонзит в тело острую сталь…
— Тальрик! — завопила Чи. — Тальрик!
Он посмотрел на нее.
— В самом конце, с красной меткой!
Он скривил губы, однако нужный рычаг опустил. Пар начал уходить вверх.
После остановки машины в комнате воцарилась мертвая тишина — каждый шаг идущего к столу Тальрика звучал, как раскат грома. Чи сделалось очень неуютно под его долгим взглядом; похоже, он прикидывал, насколько сильно она зависит от его доброй или злой воли.
— Вы отсылаете ее прочь? — выпалила она, чтобы хоть как-то помешать его рассуждениям. — Скованное Горе?
— Острый же у вас слух, Вершитель, — сухо заметил он, не сумев скрыть своего раздражения.
— Да, я привыкла к шуму машин.
Теперь он смотрел на нее новым, оценивающим взглядом.
— Когда в следующий раз буду пытать жукана, надо будет это учесть.
— Вы так сильно доверяете Аагену?
Искренняя улыбка, блеснувшая только на миг, сделала его лицо почти симпатичным. Вот тебе и демон, вот тебе и агент Империи.
— Мы с ним давно знаем друг друга. Ему многое можно доверить.
— Даже Скованное Горе? — В голос Чи проникли ревнивые нотки. — Вы же знаете, как она действует на мужчин…
— Даже ее. Он верный слуга Империи.
— Я что-то не понимаю… — Она полностью зависела от него, но не могла побороть любопытства.
— Вам и не нужно, — отрезал он.
— Нельзя жить только ради Империи, — не унималась Чи. — У человека должна быть и личная жизнь. Ааген не просто верный слуга Империи, он еще и ваш друг.
— Ну, довольно, иначе я сам запущу машину. — Тальрик вздохнул и стал отстегивать пряжку за пряжкой, освобождая Чи.
Она поморщилась, села и слезла на пол.
— Дайте угадаю: сейчас вы меня отправите в камеру.
— До следующего раза. — Тальрик вроде бы добился чего хотел, но радости это ему не доставило. Он сам конвоировал Чи, не желая, видимо, показывать ее стражникам. Ей повезло: при желании он мог ее разукрасить так, что ни у кого бы не возникло сомнений.
Повезло вдвойне. Пока он ее отвязывал, Чи ухитрилась стащить из футляра зонд. Она, конечно, не взломщик, но замок у наручников Сальмы очень простой, а образование у нее как-никак техническое.
— К заключенным, кроме меня, никого не пускать. — Часовые у дверей камеры приехали с Тальриком из Геллерона и подчинялись только ему. — Если кто-то дерзнет нарушить приказ, убить обоих без всякой пощады. — Иначе нельзя: девушка чересчур много знает.
Отдав это распоряжение, Тальрик направился к Ультеру. Штабная комната, где они назначили встречу, свидетельствовала о том, что губернатор не чужд драматизма. Помещалась она в том же подземелье, что и тюрьма, подальше от любопытной прислуги; холодные газовые светильники, горящие в ней, наводили на мысли о морской бездне. Один конец длинного стола был завален рапортами и графинами, на другом лежала карта местности между Минной и Геллероном, разукрашенная деревянными фигурками и флажками.
— Это больше по вашей части, — заметил Ультер. — Я не очень вникаю, по правде сказать — мне и города за глаза хватает.
Тальрик кивнул, радуясь случаю ознакомиться с ближайшими планами Империи. При виде географических названий ему страстно захотелось назад в Геллерон, где все и начнется. Занесла же его нелегкая в Асту; геллеронские агенты, наверное, в толк не возьмут, куда подевался их шеф.
Он ходил вокруг стола, стараясь разобрать в неверном голубом свете детали карты. На стол к тому же падала тень от висящего позади сушеного богомола величиной с лошадь; чучело застыло в боевой позе, вскинув свои страшные руки.
— Ну, как он вам? — спросил Ультер. — Еще одна из моих диковин, после его перенесут в тронный зал.
— Зачем это нужно? — раздраженно откликнулся Тальрик.
— Вам не случалось бывать в северной части Империи? Там, где живут горные племена?
— Нет. Меня ни разу не командировали туда.
— Весьма поучительно, доложу я вам. За три последних поколения цивилизация их почти не коснулась. Разве что имперские сборщики налогов к ним наезжают, а так они по-прежнему режут друг другу глотки и воруют женщин других племен.
— Я слышал, что они как были варварами, так и остались, — подтвердил Тальрик, — зато их успешно набирают в войска особого назначения.
— Кроме того, они сохранили то, что мы утратили. Да-да, — продолжал губернатор, видя удивление Тальрика, — они, может, и дикари, но живут в полную силу, поскольку их жизнь коротка и полна лишений. У каждого их вождя за троном висит трофей наподобие этого парня — для придания вождю силы и
