горная тропа, но, чтобы до него добраться, нужно время, а его-то как раз у Бренна не было. Надо успеть до того, как проснется Зверь, а Бренн уже чувствовал, как сознание притупляется, уже слышал сдавленный рык пробуждающегося чудовища. Бренн бежал по пещерам, ведущим в покои Гвидиона.
– Скорее! – крикнул Бренн, распахнув дверь, – приготовь мне напиток!
Гвидион не стал спрашивать: какой напиток. На его очаге уже висел котелок с бурлящей пахучей жидкостью. Он быстро перелил варево в бронзовый кубок. Так же молча, не задавая вопросов, Гвидион протянул кубок брату. Бренн, захлебываясь и обжигаясь, выпил кипяток, чувствуй, как отступает угроза, засыпает Зверь. С благодарностью посмотрел на жреца. Им не нужно было ни вопросов, ни ответов, ни слов прощения. Они всегда понимали друг друга. Гвидион чувствовал что происходит с братом, догадался, что тот будет нуждаться в его помощи, держал наготове зелье. Бренн это понял. Гвидион с грустью смотрел на него: была бы его воля, он остановил бы брата.
– Ты, конечно, не согласен со мной? – нахмурился принц.
– Мне не жаль Морану, мне жаль тебя, – ответил Гвидион.
– Кого из нас? – вдруг ощетинился Бренн.
– Тебя, тебя, – серьезно ответил маг, – в отличие от тебя, я вас не путаю. Ему не нужен этот напиток, ты сам знаешь. Я должен присматривать за Ним, но помогать Ему я не обязан.
Бренн резко поднялся и вышел. Он сам принимает решения, мнение Гвидиона его не интересует. Теперь какое – то время он будет один, сам по себе, без власти Зверя.
Гвидион разжег на огне веточки можжевельника и вереска, комната наполнилась пахучим дымом. Сколько он знал людей, которые погибли, и все они погибли по собственной вине. Гвидион, так долго живущий среди людей, не понимал, почему они так поступают. Но все же он решил пойти к королю, чтобы добавить к уже полученному Белином известию о возвращении Бренна сообщение о том, что принц согласился усыпить Зверя и теперь безопасен.
Бренн надеялся найти Морейн в галереях или в саду, но там никого не было. Неудивительно, в такую погоду даже Ворон забился в какую-нибудь расщелину или пещеру. Видимо, Морейн была в своей комнате, это все осложняло.
У двери в покои принцессы, вытянув свое длинное лохматое тело, спал Пан. Свирепый и клыкастый пес был не менее опасен, чем охранники-люди, зато более бдительным и уж точно трезвым. Морейн смело доверяла ему свой сон. Пан поднял голову на своего хозяина, Бренн наклонился к нему, потрепал за ухом:
– И ты здесь, вероломный предатель?
Пес вскочил, виновато завилял хвостом, лизнул шершавым языком руку хозяина. Бренн вошел в жарко натопленную очагом комнату, закрыв за собой дверь, прощенный Пан умиротворенно улегся на прежнее место.
Морейн еще не ложилась. Увидев Бренна, она вскочила, напряглась, готовая к нападению, оглянулась по сторонам, словно ища возможности для отступления.
– Что тебе нужно? – натянуто спросила она.
– Как приветливо ты меня встречаешь, – насмешливо произнес Бренн, но переменил привычный тон и стал серьезным: – Не бойся, я не причиню тебе вреда.
Он старался успокоить сбившееся то ли от бега, то ли от волнения дыхание, боясь испугать женщину.
Морейн бросила тревожный взгляд на дверь и инстинктивно нащупала холодную рукоять кинжала. Это движение не ускользнуло от опытного глаза Бренна, он протянул вперед руки в примирительном жесте и поспешил сообщить:
– Я выпил напиток, сдерживающий преображение. Если ты вздумаешь вонзить в меня кинжал, то знай, ты убьешь человека, а не Зверя.
Морейн недоверчиво отпустила рукоять, но потом снова сжала ее. Бренн сказал, улыбаясь:
– Я вижу, ты не отдала клинок Гвидиону. Значит, ты ждала меня. Приятно осознавать, что тебя где-то ждут.
– Что тебе нужно? – повторила она свой вопрос.
– Поговорить, – Бренн старался казаться спокойным и приветливым.
– Нам не о чем говорить! – воскликнула принцесса.
– Ты ошибаешься, у нас много общих дел. Если ты боишься говорить со мной здесь, мы можем пойти к Гвидиону.
– Чем плохо здесь? – спросила Морейн, хотя была уверена что плохо. Замкнутая комната, где ее никто не услышит, была не лучшим местом для беседы со смертельно опасным врагом. Другое дело – в пиршественной зале, где она могла спокойно сидеть под защитой короля, бросая надменные, колкие фразы. А здесь единственный охранник – бессовестный Пан. Вспомнив про него, она усмехнулась:
– Глупо было полагаться на твоего Пана. Как ты посмел войти сюда?
– Морана, я понимаю, у тебя есть все основания бояться и не доверять мне, – вздохнул Бренн.
– А у тебя таких оснований нет? – разозлилась Морейн. – Ты, конечно, доверяешь мне и не боишься меня?
– Нет, не боюсь. Но не потому, что уверен в своей силе, а потому, что доверяю тебе.
Бренн протянул к ней руку и медленно, чтобы не испугать принцессу, разжал ее пальцы и вынул кинжал. Огонь из очага блеснул на холодном металле. Бренн с интересом рассматривал его, вспоминая, как однажды побежали по клинку светящиеся руны.
– Надо же, в этом маленьком клинке моя смерть. И в этой тонкой нежной руке, – добавил он и аккуратно вложил в ладонь Морейн кинжал. – Смотри, насколько я тебе доверяю! – Не выпускал руки принцессы, Бренн направил кинжал в свою грудь и приближал его, пока не почувствовал укол холодного лезвия. Он убрал свою руку.
Морейн воскликнула:
– Ты сошел с ума! Даже царапина смертельно опасна!
Она швырнула кинжал на каменный пол к очагу. Бренн усмехнулся и ответил, растягивая гласные:
– Я знаю.
Он нагнулся, подобрал кинжал и повесил его на пояс Морейн.
– Я не хочу, чтобы ты боялась меня.
– Бренн, я буду бояться тебя, даже если в моих руках окажется меч самого Ллуда.
Бренн улыбнулся:
– Ты вряд ли его поднимешь, мечи богов очень тяжелые, – со знанием дела пояснил он. – Что же нужно, чтобы ты перестала бояться?
– Быть от тебя подальше!
– Хорошего же бойца нашли Великие Туаты, – рассмеялся Бренн, – главное, храброго. Бежишь от врага прочь, вместо того, чтобы вызвать его на бой?
– Ты мне не враг, Бренн. Ты знаешь это, – сказала Морейн, немного успокоенная мирным поведением гостя. – Я отказалась выполнять их приказ. Я не хочу тебя убивать.
– Отлично, я тоже. Значит, мы оба останемся живы, два бывших врага заключили мир, теперь нам надо обсудить условия нашего сосуществования, – произнес Бренн таким тоном, словно он и впрямь был на переговорах с опасным врагом, но тут же добавил более дружелюбно: – Вот видишь, как быстро я нашел тему для разговора.
Морейн судорожно соображала, к чему клонит Бренн и чем может обернуться для нее дружеское расположение принца. Никто не мог заранее предсказать быстрые перемены настроения Бренна, и она знала по собственному опыту, что самая милая беседа может привести к грубости и оскорблениям, а опасный разговор на повышенных тонах может закончиться неожиданно мирно.
– Нам действительно нужно поговорить, но в другом месте, не здесь, – Бренн чувствовал свою неуместность в этой комнате среди изящных вещиц и дорогих благовоний. – Ты такая хрупкая, а я неуклюжий и грубый. Я сам себя боюсь, когда ты рядом.
Морейн, не отрываясь, смотрела в огонь, просто так, чтобы не видеть Бренна и не выдать своего волнения. Он говорил такие убедительные, долгожданные слова низким, внезапно охрипшим голосом. Огонь ласково потрескивал в очаге, а за слюдяным окном шумел и свистел холодный ветер, стараясь дотянуться
