поддерживающего для нас пространство и время. Мир подернулся пеленой, наклонился и заскользил куда- то в бездну, а я провалился в светящееся облако и помчался сквозь него под угрожающий вой боевых рогов. Потом на меня нахлынуло бледное небо Альбиона и запах морозного воздуха, и лес в снежной пелене, и колючий ледяной ветер.
Уже успевшие переправиться воины заворачивались в теплые кельтские плащи и пледы. Мы отъехали в сторону и вместе с другими наблюдали, как из Поэннинских Мглистых Камней один за другим выезжают сначала всадники на угасах потом телеги с обезумевшими лошадьми, за ними шли ошеломленные рабы, погоняемые воинами, и пехота. Вот вышли последние люди. Рикк и Каэль, спешившись, стояли у камней, тревожно вглядываясь в пустоту. Наконец из нее вышел, вернее выпал на руки братьям, утомленный и обессиленный Гвидион, сжимавший в руках свой Камень Власти. Его уложили на телегу, вокруг него засуетились люди. Отряды выстроились, и колонна углубилась в заросшие лесом горы вслед за Поэннинским вождем.
Глава 20
Померкшее светило
Войско расположилось вдоль западной стены Поэннинской крепости. Перед рвом был сооружен деревянный помост для короля и встречающей знати. Я так и сидел на угасе позади Харта и, пытаясь ничего не упустить из виду, высовывался из-за его спины, досаждая ему своей вертлявостью, пока он, наконец, не потребовал, чтобы я спешился.
На помост вышел король Белин в блестящей на солнце золотой короне. Я не видел его несколько лет с тех пор, как следил за войском его отца в Землях Рудаука. Белин постарел, но кровь Дивного Народа не позволяла годам уродовать его лицо, он был по-прежнему красив. А рядом с ним среди других придворных стояла Морейн, сверкая украшениями и сияя своей неповторимой красотой. Впрочем, какая женщина не покажется красавицей, если на ее голове переливается золотая корона. Ее вьющиеся волосы были рассыпаны по плечам поверх великолепного алого плаща, отделанного мехом. Она улыбалась своему войску, вернувшемуся домой, стоя, как и прежде в Эринире, подле своего брата, одной с ней крови. Ком горечи подкатил к моему горлу, когда я вспомнил Серасафа, другого брата Морейн. Вспоминает ли она его? Легко ли ей было сменить одного брата на другого? Серасаф и Белин такие разные, и все-таки оба они королевских кровей, оба они Туаты. Я хотел крикнуть Морейн, что я здесь, но не мог понять, видит ли она меня на таком расстоянии.
Белин церемонно вскинул руку и начал речь. Он приветствовал победителей, великих героев, вернувшихся с богатой добычей. И в ответ ему выли и ревели счастливые победители, искренне верящие в свою победу. Они прошли всю Антиллу, воспользовавшись отсутствием ее армии, грабя мирные поселения, и, простояв у неприступных стен Города Солнца почти месяц, позорно бежали, узнав о возвращении антильского войска. Но кельтские воины были уверены, что они победили. Они поздравляли друг друга, орали воинственные кличи в ответ на приветствие короля.
Девушки понесли вдоль рядов кубки с элем, с помоста что-то опять вещал король их, обещал устроить пир в стенах крепости. Потом глашатай объявил о какой-то девушке, желающей осчастливить одного из витязей своей персоной. Войско радостно оживилось. Несчастные влюбленные, родители которых не давали согласия на их брак, могли исполнить свою мечту лишь двумя способами. Жених мог похитить девушку, что было чревато возможностью мести со стороны ее родственников. Правда, эта месть осуществлялась не так часто. Если жених был не слишком беден, то обычно после кражи невесты ему позволяли оставить себе уже лишенную чистоты девушку. Другим, более мирным способом, был обычай у девушек объявлять себя наградой за храбрость своему возлюбленному, вернувшемуся с войны, перед королем, вождями и всем войском. Бдительные родители, подозревающие своих дочерей в подобных наклонностях, запирали их по домам перед возвращением войска. Но те отчаянные девицы, которым удавалось вырваться и добраться до победителей, могли быть уверенными в своем будущем.
Вышедшая перед войском девушка сбросила плед, оставшись в одной тунике, пошла босая по грязному снегу между рядами воинов под общее улюлюканье и, опустившись на колени перед наездником, объявила себя его наградой. Тот поднял ее к себе на угаса, закутал в свой плащ и под визг и вой воинов поцеловал. Еще две отважные девицы проделали то же самое, осчастливив двух зардевшихся всадников из отряда Рикка. Гер рядом ворчал, что его отряд девушки обходят стороной, несмотря на такое количество красавчиков, какого нет больше ни в одном племени. Харт, повернувшись ко мне, сказал:
– Я ждал этого от своей девушки два года. Теперь Олана вышла замуж за другого, и я больше ее не жду.
– Что же ты сам не предложил ей вступить в брак? – спросил я.
– Ты не понимаешь, – встрял Гер, – каждый мужчина мечтает, чтобы девушка перед всем войском и королем объявила его самым достойным и отважным витязем. А Рыбий Хвост, может, и рад был жениться на своей Олане, да не про него была невеста.
Харт уже открыл рот, чтобы огрызнуться на Гера, но вдруг охнул и воскликнул:
– О, Добрый Бог, только не это! Только ее мне не хватало!
К нам уже приближалась пышная красавица в праздничном полосатом платье, босая и с распущенными пронзительно рыжими волосами. Восторженная публика выла и визжала, внося предложения по выбору, кто-то предлагал себя, кто-то своего друга, но, когда девушка остановилась перед угасом Харта, войско взорвалось еще более громкими воплями. Харт что-то жалобно ворчал, заглушаемый общим воем. Смелая красавица раскатистым, низким голосом томно сообщила всем окружающим, что Харт самый смелый и самый красивый витязь в войске.
Гер радостно гоготал, высказан предположение, что, может, и его отметит вниманием какая-нибудь пышненькая дочка пивовара. Впрочем, Гер был уже женат, и если бы несчастная красотка решила выбрать этого великана, то скорее всего оказалась бы рабыней у его властной жены, успешно правившей племенем Узкой Лощины, пока ее супруг искал приключений в чужих землях.
В это время посреди поля перед воинами появилась Морейн на пританцовывающем угасе. Войско воодушевленно взвыло. Принцесса начала приветственную речь, поздравляя воинов с победой, на ее плечо опустился черный ворон, и среди общего воя я услышал имя Богини. «Вот куда ты метишь, дочка короля Эохайда», – покачал я головой.
После нашей с ней первой встречи, каждый раз, когда я видел ее вновь, я поражался изменениям, произошедшим в Морейн. Теперь передо мной была сама Богиня войны. Ее алый плащ развевался на ветру, черный ворон, сидя на плече, пронзительно кричал, перебивая речь принцессы. Я никогда не видел у Морейн такого смелого, прямого взгляда и уверенных движений, не слышал от нее таких решительных и длинных речей. Передо мной и впрямь была сама Богиня, красивая и отважная, вдохновляющая воинов на ратные подвиги. Армия воодушевленно выла.
Морейн закончила свою речь и, развернув угаса, собиралась удалиться. Но внезапно она вернулась на прежнее место и громко крикнула:
– Я обойдусь без глашатая и не буду морозить ноги, чтобы выбрать себе мужа.
Она уверенно направила угаса вдоль выстроившихся в ряд воинов. Ворон с ее плеча сорвался, тяжело взмахивая черными крыльями, надсадно закаркал и улетел.
Шокированный ее поступком король рвал и метал на своем помосте, но сделать уже ничего не мог. Восхищенные воины окружили Морейн и радостно приветствовали ее. С их точки зрения, именно так должна была выходить замуж их любимица. Они обожали ее еще тогда, когда она была простой пленницей и смогла покорить их сердца своим смелым поведением, чудесным голосом и редким обаянием. Став же принцессой, она вознеслась в их глазах до небес. Они, гадая, кто же приглянулся принцессе, перебирали возможные имена.
Сердце в моей груди забилось, как попавший в ловушку зяблик. Меня вдруг осенило, что это единственный для нас способ быть вместе. Ведь король никогда бы не согласился выдать свою сестру замуж за какого-то горца-волколака, но по традиции он не сможет отменить выбор женщины, сделанный таким образом.
Морейн медленно приближалась к нам, наши взгляды встретились, ее лицо озарилось радостью, а глаза сверкнули озорным лукавством. Она приветливо кивнула мне и проехала мимо. Внутри меня все опустело. Тогда я еще ничего не знал о ее жизни в Поэннине и даже не допускал мысли, что она может забыть меня. Я ревниво вглядывался в лица воинов, стоявших справа от меня, перебирая варианты. «Гвидион, коварный
