в подобных заведениях.
Ричер не особенно любил больницы. Он шагал вместе с остальными по длинному, хорошо освещенному коридору, ведущему к лифту. Шествие возглавляли психиатры. Они чувствовали себя здесь как дома. За ними следовали Хелен Родин и Алан Данута. Адвокаты о чем-то беседовали между собой. Психиатры подошли к лифту, и Нейбур нажал на кнопку вызова. Хелен Родин повернулась к Ричеру и остановила его в нескольких шагах от лифта. Наклонившись к нему, она тихо сказала:
— Вам знакомо имя Эйлин Хаттон?
— А в связи с чем оно всплыло?
— Мой отец прислал мне список новых свидетелей. В нем появилось имя Эйлин Хаттон.
Ричер промолчал.
— Создается впечатление, что она имеет какое-то отношение к армии, — продолжила Хелен. — Вы ее знаете?
— Это имеет какое-то значение? — поинтересовался Ричер.
Хелен подошла к нему еще ближе и повернулась спиной к остальным.
— Мне необходимо выяснить, что ей известно о Барре, — одними губами произнесла она.
«Это может все усложнить», — подумал Ричер и ответил:
— Она была прокурором.
— Когда? Четырнадцать лет назад?
— Да.
— И что вы знаете о работе Хаттон?
— Полагаю, сейчас она работает в Пентагоне.
— Что ей известно о Джеймсе Барре?
— Ей известно все, — сказал Ричер.
— Как? Ведь тогда дело так и не дошло до суда.
— Тем не менее.
— Почему?
— Потому что я спал с Эйлин.
Хелен удивленно посмотрела на него.
— Вы шутите?
— Я не шучу.
— И вы тогда рассказали ей все о Барре и сержантах?
— Нас связывали близкие отношения. Естественно, мы были на одной стороне баррикады.
— Два одиноких человека в пустыне.
— У нас все получалось просто прекрасно. Три замечательных месяца. Эйлин Хаттон была хорошим человеком. Да и сейчас, наверное, не изменилась. Она мне очень нравилась.
— Это даже больше того, что мне необходимо знать, Ричер, — спохватилась Хелен.
Он промолчал.
— Теперь все вышло из-под контроля, — вздохнула Хелен.
— Эйлин Хаттон не сможет использовать то, что ей известно. Даже в еще большей степени, чем я. Информация засекречена, а Эйлин продолжает служить в армии.
Теперь промолчала Хелен Родин.
— Поверьте мне, — сказал Ричер.
— Тогда почему же она в этом проклятом списке?
— Моя вина, — признался Ричер. — Я упомянул Пентагон в разговоре с вашим отцом, когда не мог понять, откуда всплыло мое имя. Вероятно, он провел собственное расследование. Я не исключаю такой возможности.
— Если она заговорит, все будет кончено еще до того, как начнется.
— Она промолчит.
— Полной уверенности в этом нет. Возможно, она намерена заговорить. Кто в состоянии предсказать, как тогда поведут себя военные?
Зазвенел звонок, и кучка людей, сгрудившихся у входа в лифт, пришла в движение.
— Нам необходимо с ней поговорить, — сказала Хелен. — Она приедет сюда для того, чтобы дать показания под присягой. Вам нужно узнать, что она намерена сказать.
— Теперь она уже, наверное, бригадный генерал. Я не в состоянии оказать на нее давление.
— Найдите способ, — сказала Хелен. — Попытайтесь воспользоваться вашими прежними отношениями.
— Может быть, я этого не хочу. Не забывайте, мы с ней все еще на одной стороне баррикады. Пока речь идет о сержанте Джеймсе Барре.
Хелен Родин замолчала и вместе со своими спутниками вошла в кабину лифта.
Дверь лифта открылась, и они оказались в коридоре шестого этажа. Здесь бетонные стены были также выкрашены в белый цвет, выделялась лишь дверь из армированного стекла, ведущая внутрь. За дверью Ричер увидел стрелочку, указывающую, где находятся блок интенсивной терапии и две больничные палаты — мужская и женская — и помещение для ухода за новорожденными. Ричер догадался, что весь шестой этаж финансируется штатом. Не самое приятное место. Смесь тюрьмы и больницы — сочетание, не вызывающее радости.
За конторкой сидел мужчина в форме Управления исправительных учреждений. Пришедших обыскали, после чего им пришлось подписать отказ от всех возможных претензий. Затем появился врач и отвел группу в небольшой вестибюль. Врач был усталым человеком лет тридцати, он предложил всем посидеть на металлических стульях с зеленой виниловой обивкой, которые выглядели так, словно их вытащили из «шевроле» производства 1950 года.
— Барр проснулся, он в сознании и способен поддерживать беседу, — сказал врач. — Мы считаем его состояние стабильным, но из этого не следует, что он здоров. Поэтому сегодня мы можем впустить к нему одновременно не более двух посетителей. Кроме того, разговор должен быть коротким.
Ричер увидел, как улыбнулась Хелен Родин, он сразу понял, в чем дело. Полицейские предпочитают работать парами, а вместе с Хелен получается уже три посетителя. Иными словами, в этот день с обвиняемым сможет поговорить только защита.
— Сейчас у него сестра, — сообщил врач. — Она хочет, чтобы вы немного подождали.
Когда врач вышел, Хелен сказала:
— Я войду первой. Мне нужно представиться и заручиться согласием Барра на то, что я буду его адвокатом. Затем с ним побеседует доктор Мэри Мейсон. На основании ее выводов мы решим, кто будет следующим посетителем.
Хелен говорила быстро: она немного нервничала. Впрочем, все присутствующие, за исключением Джека Ричера, были напряжены. Никто из них, кроме него, прежде не встречался с Барром, который интересовал всех, хотя каждый относился к нему по-разному. Для Хелен он был клиентом, которого она не хотела защищать. Для Мейсон и Нейбура — объектом изучения. Вероятно, темой будущих научных статей, источником славы. Кто знает, вдруг благодаря Барру им удастся сделать себе имя в академических кругах. Не исключено, что его состояние позволит говорить о «синдроме Барра». Личный интерес есть и у Алана Дануты. Может быть, для него это шанс обратиться с протестом в Верховный суд. Возникновение прецедента. Глава в учебнике. Тема семинара в юридическом колледже: «Индиана против Барра», «Барр против Соединенных Штатов»… Они многого ждали от человека, которого никогда не видели.
Пришедшие сидели на зеленых виниловых стульях. В вестибюле пахло хлоркой и царила тишина, которую нарушали лишь тихий шум воды в трубах и едва слышное гудение компьютера из соседнего помещения. Все молчали, словно готовились к длительному и важному разговору, понимая, что нет ни малейшего смысла выказывать нетерпение. Ричер сел напротив Мейсон и принялся ее разглядывать. Она была сравнительно молодой для эксперта и показалась ему доброжелательной и открытой. Мэри носила большие очки, не препятствующие видеть ее глаза, в которых каждый легко ощутил бы доброту и поддержку. Ричер не знал, что? здесь профессиональная маска, а что действительно соответствует природе этой женщины.
— Как вы делаете оценку состояния больного? — начал Ричер.
