— Они использовали Оливера в тех случаях, когда не собирались сами пачкать руки. Когда не хотели, чтобы их кто-нибудь увидел. Вероятно, Арчер их знал. Он не стал бы входить с ними в контакт. Однако Оливер был обычным местным жителем. Возможно, он сделал вид, что у него лопнула шина, и попросил его подвезти. Арчер, конечно, попался в такую элементарную ловушку. Потом плохие парни избавились от тела, а Оливер спрятал грузовик.
— И Олайн Арчер ничего не заподозрила?
— Через некоторое время у нее возникли подозрения, — ответил Ричер. — Она ждала два месяца, а потом сделала естественный вывод. После этого она начала бить тревогу, но спустя неделю была мертва. Они разыграли этот спектакль, потому что обычное убийство жены через два месяца после исчезновения мужа вызвало бы слишком много вопросов. Но до тех пор, пока гибель тех людей можно было считать случайной, ни у кого не возникало подозрений.
— И к кому обратилась Олайн? К Эмерсону?
Ричер не ответил.
— Она пошла к моему отцу, — сказала Хелен Родин.
И вновь надолго воцарилось молчание.
— И что мы будем делать теперь? — спросил Франклин.
— Вам нужно еще немного постучать по клавиатуре, — сказал Ричер. — Тот, кто заполучил городские контракты на строительство, и есть плохой парень. Поэтому нам необходимо знать, кто он такой. И где базируется.
— Это открытая информация, — ответил Франклин.
— Ну так найдите ее для нас.
Франклин повернулся к монитору, и его пальцы забегали по клавишам. Прошла минута. Наконец он получил ответ.
— «Специализированные службы Индианы», — сказал он. — Они владеют всеми текущими контрактами на цемент, бетон и щебень. Много, много миллионов долларов.
— И где они расположены?
— Это была хорошая новость.
— А какая плохая?
— Нет никаких документов. Есть трастовый фонд, зарегистрированный на Бермудах. Они ни перед кем не должны отчитываться.
— Что за странная система?
Франклин не ответил.
— Трастовый фонд на Бермудах здесь должен представлять адвокат, — сказала Хелен.
Ее голос прозвучал тихо, спокойно и отрешенно.
Ричер вспомнил табличку перед офисом А. А. Родина, после его имени шли буквы, означавшие, что он имеет право работать адвокатом. Франклин вновь застучал по клавишам.
— Вот номер телефона, — сказал он. — Больше ничего нет.
— Прочитайте его, — попросила Хелен.
Франклин назвал номер вслух.
— Это не моего отца! — воскликнула Хелен.
Перейдя в другой файл, Франклин набрал тот же номер.
Через мгновение на мониторе высветились имя и адрес.
— Джон Мистров, — прочел он.
— Русская фамилия, — сказал Ричер.
— Наверное.
— Вы его знаете?
— Не слишком хорошо. Он занимается завещаниями и трастовыми фондами. Работает один. Я никогда не имела с ним дела.
Ричер посмотрел на часы.
— Вы можете найти его домашний адрес?
Франклин напечатал фамилию и получил домашний адрес.
— Может, позвонить ему?
Ричер покачал головой.
— Мы нанесем ему визит. Когда время поджимает, лучше поговорить с человеком при личной встрече.
Владимир спустился на первый этаж. Соколов сидел в кресле с колесиками перед длинным столом, на котором были установлены четыре телевизионных монитора. На каждом слева направо располагались таблички: «Север», «Восток», «Юг» и «Запад», что вполне логично, если изучать окружающий мир по часовой стрелке. Соколов медленно, отталкиваясь от стены, перемещался в кресле вдоль стола от запада к северу. На всех четырех экранах преобладал зеленый туман, поскольку окрестности погрузились в ночную тьму. Изредка на экранах появлялась яркая точка, которая стремительно перемещалась. Возможно, какое-то ночное животное: лиса, скунс, енот, сбежавшая кошка или потерявшаяся собака. Северный монитор озаряло сияние фабрики. Оно потускнеет, когда выключенные машины остынут. В остальное время фон оставался темно-зеленого цвета, поскольку вокруг расстилались лишь поля, непрерывно орошаемые ирригационной системой.
Владимир взял второе кресло на колесиках и уселся слева от Соколова, чтобы наблюдать за севером и востоком. Теперь Соколов сможет сосредоточиться на юге и западе. Таким образом, каждый из них будет отслеживать одно основное направление и другое — второстепенное. Что ж, разумное распределение задач и обязанностей наблюдателей.
Наверху, в коридоре третьего этажа, Ченко заряжал свою винтовку. Десять патронов калибра 0,308. Одна из немногих вещей, которые американцы умеют делать хорошо, — это патроны. Ченко распахнул двери всех спален, чтобы при необходимости можно было быстро менять позицию и стрелять на север, юг, восток или запад. Он подошел к окну и включил ночной прицел. Установил его на семьдесят пять ярдов и решил, что получит сообщение, когда солдат окажется в ста пятидесяти ярдах от дома. Таков был предел действия камер. Он подойдет к нужному окну и ранит цель, когда та будет находиться в ста ярдах. Затем немного подождет. Даст солдату приблизиться. А когда расстояние между ними составит семьдесят пять ярдов, убьет его.
Ченко поднял винтовку. Проверил изображение, которое было ярким и четким. Посмотрел, как лисица бежит по открытой местности — с востока на запад. «Хорошей охоты, дружок», — пожелал он лисе, вернулся в коридор, прислонил винтовку к стене и сел на стул с прямой спинкой. Теперь ему оставалось только ждать.
Хелен Родин заявила, что останется в офисе Франклина. Поэтому Ричер и Янни поехали на «мустанге». На темных улицах было тихо. Янни сидела за рулем. Она хорошо знала дорогу. Адвокат жил на верхнем этаже старого склада, перестроенного под многоквартирный дом. Склад находился между речным причалом и железнодорожной станцией. Янни сообщила Ричеру, что здесь осуществляется первый этап новой стратегии развития города и что местный Сохо[31] перемещается в центр. Она сказала, что сама хотела купить себе здесь квартиру.
— Нам бы следовало приглядывать за Хелен. Она может покончить с собой.
— С ней все будет в порядке, — сказал Ричер.
— Вы думаете?
— Я совершенно уверен.
— А если бы это был ваш отец?
Ричер не стал отвечать. Янни притормозила, они подъехали к большому кирпичному зданию, выступающему из темноты.
— Давайте вы будете с ним говорить, — сказал Ричер. — Если он не ответит, спрошу я.
— Он ответит, — сказала Янни. — Они все отвечают.
Однако Джон Мистров не захотел говорить. Он был худощавым человеком примерно сорока пяти лет,
