помощником консула, улетел за оградительную сетку и запрыгал на дальнем корте, где играли две женщины. Они были в коротких юбочках, открывавших загорелые кривые ноги. Промашку отнесли, естественно, к плохим манерам. Майкл побрел к ограде выразить сожаление и принести извинения. Размахивая ракеткой и ведя себя слишком шумно для теннисного корта, Федоров побежал за ним. Аркадий подошел к столу и поменял телефоны.
У задней стены клубного домика стояли два ящика для утиля: оранжевый – для пластмассы, зеленый – для стекла. Аркадий швырнул телефон в оранжевый, потом пошел обратно мимо теннисных кортов, вошел в ворота станции под телекамерами и, пройдя мимо будки охраны у автостоянки, поднялся вверх по ступеням в приемную.
Он вызвал Стаса, который, слегка удивившись, спустился вниз. Охрана тем временем пыталась дозвониться до Майкла.
– Гудки.
– Не ждать же нам весь день, – сказал Стас.
Охранник повесил трубку и одарил Аркадия свирепым взглядом и пропуском. Пройдя внутрь, он снова оказался в покрытом американским ковром вестибюле Радио «Свобода». Информационные щиты были заменены новыми – свидетельство хорошо работающей организации. На глянцевых фотографиях директор Гилмартин вел делегацию сотрудников венгерского радиовещания и аплодировал исполнителям народных танцев из Минска. По коридору взад и вперед сновали техники с магнитофонной пленкой в руках. В дверях мелькнула и исчезла седая голова Людмилы.
– Чей кабинет явился взрывать – директора или Майкла? – спросил Стас. – И здорово ли я влип?
– Как пройти в «красный архив»?
– Лестница между автоматами с напитками и закусками. Только без бомб.
Когда Томми хвастался, что «красный архив» – самая большая за пределами Москвы библиотека в Советском Союзе, Аркадий в своем воображении рисовал лампы и пахнущие плесенью стеллажи Ленинской библиотеки. Как всегда, действительность не совпала с его ожиданиями. В «красном архиве» не было ламп, только голубоватое свечение длинных, во весь потолок трубок. Ни одной книги, только каталоги микрофишей и автоматически скользящие по рельсам стальные шкафы. Вместо читального зала – аппарат, увеличивающий микрофиши до удобочитаемого размера. Аркадий с благоговением провел рукой по ящику. В нем, сведенные до размеров булавочной головки, помещались Древняя Русь, Петр и Екатерина Великие и штурм Зимнего. Он с облегчением увидел и нечто примитивное – деревянный ящик с картотекой на кириллице.
За столами делали выписки одни американцы. Женщина в увешанной бантами блузке, увидев русского, пришла в восторг.
– Не покажете ли, где стол Томми? – спросил Аркадий.
– В секции «Правды», – она, вздохнув, указала на другую дверь. – Такая утрата для всех нас.
– Понимаю.
– Как раз теперь идет столько информации, – сказала она. – То совсем не было, а вот теперь слишком много. Хоть бы чуть-чуть поубавилось.
– Понимаю вас.
Секция «Правды» представляла собой узкую комнату, которая была еще меньше из-за стеллажей с переплетенными подшивками «Правды» с одной стороны и «Известий» – с другой. В конце комнаты шла запись на видеомагнитофон с цветного телевизора. На станции, должно быть, имелась спутниковая тарелка, потому что, хотя звука и не было, Аркадий понял, что смотрит программу советских новостей. На экране толпа людей в ветхой одежде опрокидывала грузовик. Он повалился на бок, и толпа хлынула к заднему борту. Крупным планом шофер с разбитым в кровь носом. На борту грузовика – название кооператива, вытапливающего сало. Люди выбирались из толпы, размахивая костями и черными кусками мяса. Аркадий понял, до чего же он всего за несколько дней привык к обилию пива и еды. «Неужели там так плохо? – спрашивал он себя. – Неужели действительно так плохо?»
Письменный стол Томми располагался позади телевизора. Стопки газет, круглые пятна от чашек кофе, пулеметные пули, используемые в качестве пресс-папье. В среднем ящике – мягкие карандаши, сшиватели бумаг, пачки листков для записи и газетные вырезки. В боковых ящиках – русско-английский и немецко- английский словари, приключенческие романы в бумажных обложках, более солидные книги по военной истории, рукописи и письма с отказами от публикации. Не было даже телефонной розетки для факса.
Аркадий вернулся в зал каталогов и спросил работавшую там женщину?
– Был ли у Томми факс, когда он работал над обзором программ?
– Вполне возможно. Секция «Обзора» находится в другом конце города. Может быть, он пользовался одним из факсов там.
– Как давно он работал здесь?
– Год. Хорошо бы и здесь иметь факс. Это привилегия начальства, конечно. Но у нас есть информация. Все о Советском Союзе. По любому вопросу.
– О Максе Альбове.
Она глубоко вздохнула и стала перебирать бантики на воротнике.
– Это почти семейные дела… Ну хорошо, – она уже было пошла, но потом остановилась. – Ваша фамилия?..
– Ренко.
– Вы гость?..
– Майкла.
– Тогда… – она подняла руки: материалов до небес!
Макс оказался золотой жилой, которая проходила сквозь все шкафы с микрофишами. Аркадий сел к
