– Это Пенягин-то опасный?
– Пожалуйста, поуважительней, – Родионов глянул на дверь.
Аркадий подошел к колоде, на которой поверх привезенной из прокуратуры одежды лежало полотенце. Рядом были ботинки и пиджак. Та одежда, которую он снял с себя, годилась только для того, чтобы ее сжечь. Он стал вытираться.
– Зачем здесь внутренние войска? Где обычная милиция?
– Не забывайте, – сказал Родионов, – мы не в Москве. Вызвали людей, которые оказались ближе.
– Это точно. Явились они быстро и, судя по их виду, готовы ринуться в бой. Может быть, я чего-то не знаю?
– Все вполне ясно, – ответил Родионов.
– Я бы хотел объединить это с расследованием дела Розена.
– Со всей определенностью скажу вам «нет». Убийство Пенягина – покушение на всю систему правосудия. Я не собираюсь докладывать Центральному Комитету, что мы объединили дело генерала Пенягина с расследованием убийства обычного спекулянта. Даже не верится, что сегодня утром мы с Пенягиным были вместе на похоронах. Представляете, какой это для меня удар?
– Я вас видел.
– А вы что делали на кладбище?
– Хоронил отца.
– Правда? – пробормотал Родионов, будто ожидал менее будничного объяснения. – Соболезную.
Двор был так ослепительно залит светом ламп, что, глядя на него сквозь открытую дверь, можно было подумать, что он весь объят пламенем. Когда «Вольво» стали вытаскивать лебедками из ямы, вода сверкающими струями хлынула из машины.
– Я объединю расследования убийств Розена и Пенягина, – сказал Аркадий, надевая брюки.
Родионов вздохнул, словно его ставили перед необходимостью принять трудное решение:
– Нужно, чтобы кто-нибудь занимался исключительно делом Пенягина. Нужен «свежий» человек, более объективный.
– Кого же вы назначаете? Ведь кто бы это ни был, ему понадобится время, чтобы изучить дело.
– Необязательно.
– Собираетесь привлечь кого-нибудь, совершенно не имеющего отношения к делу?
– Ради вас же самого, – Родионов старался показать расположение к Аркадию. – Начнут говорить, что если бы Ренко отыскал Кима, то Пенягин был бы жив. Начнут винить вас в трагической гибели сыщика и генерала.
– У нас нет доказательств, что Пенягина похитили. Нам известно только то, что он здесь.
Родионов страдальчески поморщился:
– Такие намеки и домыслы рождаются сами по себе. Учтите, вы слишком тесно связаны с этим делом.
Аркадий заправил рубашку в брюки и сунул в ботинки голые ноги.
– Так кому же вы поручаете расследование?
– Молодому человеку, который более энергично возьмется за дело. К тому же он очень хорошо знаком с делом Розена. Так что проблема координации действий совсем отпадает.
– И кто же это?
– Минин.
– Мой Минин?! Крошка Минин?
Родионов заговорил жестче.
– Я уже с ним говорил. Мы повышаем его в звании, так что он будет пользоваться равными с вами полномочиями. Мне кажется, мы совершили ошибку, вернув вас в Москву, слишком расхвалили, слишком многое вам позволили. Будьте осторожнее, не то ушибетесь больнее, чем раньше. Уверен, Минин не только энергично возьмется за дело, но и проведет его более целенаправленно.
– Какую бы глупость ему ни приказали, он разобьется в доску, а выполнит. Он здесь?
– Я просил его не приезжать, пока вы не уедете. Пришлите ему отчет.
– Расследования будут частично совпадать?
– Нет.
Аркадий уже было взял с колоды для рубки мяса пиджак, но положил его обратно.
– Что вы хотите этим сказать?
Отвечая, Родионов осторожно ступал по полу.
– Это критический момент, требующий решительных действий. В лице Пенягина мы не просто потеряли человека, это удар по правоохранительным органам. Все наши усилия – и прокуратуры, и милиции – должны быть подчинены одной цели: найти и арестовать виновников. Мы все должны пойти на жертву.
– Чем же должен пожертвовать я?
