Стас стоял на ногах, словно ему было нипочем, что его так отмутузили.
– Еще рано. Драться можно и во второй половине дня. А сейчас поедем со мной на станцию.
– На станцию «Свобода»?
– Разве не интересно посмотреть крупнейший в мире центр антисоветской агитации?
– Этот центр – Москва. И я только что оттуда.
Стас улыбнулся.
– Просто посмотреть. Я не собираюсь брать никакого интервью.
– Тогда зачем мне туда ехать?
– Мне показалось, что ты хотел видеть Ирину.
Попав в «Мерседес» Стаса, Аркадий не мог себе представить, что немецкий автомобиль может так выглядеть. Пассажирское сиденье было покрыто вытертым ковриком. На заднем сиденье валялась куча газет. При каждом повороте под ногами перекатывались теннисные мячи, а на каждом ухабе из пепельницы, как из вулкана, вздымались облака пепла.
На приборном щитке красовалась фотография черной собаки в магнитной рамке.
– Лайка, – сказал Стас. – Назвал по имени собаки, которую Хрущев послал в космос. Я тогда еще пацаном был, и мне пришла в голову мысль: «Выходит, наша главная задача в космосе – уморить голодом собаку?» Уже тогда я знал, что мне придется убраться из Союза.
– Ты перебежал?
– Перебежал. В Хельсинки. И наложил полные штаны от страха. Москва заявила, что я агент иностранной разведки. В Английском саду полно таких шпионов, как я.
– В Английском саду?
– Да. Ты уже был там.
Когда они въехали на бульвар, где находился музей Дома искусств, Аркадий стал узнавать, где он находится. Слева отсюда была Кенигинштрассе, на которой жил Бенц. Стас повернул направо и поехал вдоль парка. Аркадий впервые заметил табличку: «Englischer Garten» [7] . Стас свернул на улицу с красными глинистыми кортами теннисного клуба с одной стороны и высокой белой стеной – с другой. Темный ряд росших вдоль стены буков скрывал с улицы все, что было по ту сторону. У края тротуара во всю длину металлического барьера стояли велосипеды.
Стас сказал:
– Утром я первым делом спрашиваю Лайку: «Что бы такое из ряда вон выходящего выкинуть сегодня?» Думаю, что сегодняшний день будет в этом смысле одним из самых интересных.
Стоянка была расположена наискосок от кортов. Стас забрал портфель, запер машину и повел Аркадия через улицу к стальным воротам, увешанным камерами мониторов и зеркалами обозрения. За воротами взору Аркадия предстал комплекс белых оштукатуренных зданий. На их стенах тоже были камеры мониторов.
Как у всякого, кто вырос в Советском Союзе, у Аркадия сложилось два противоположных представления о Радио «Свобода». Всю жизнь он читал в газетах, что станция является своего рода фасадом Центрального разведывательного управления, а ее персонал – вызывающим отвращение сборищем марионеток и предателей, покинувших Россию. В то же время каждому было известно, что Радио «Свобода» – самый надежный источник сведений об исчезнувших русских поэтах и ядерных авариях. Но хотя Аркадия самого обвиняли в государственной измене, он чувствовал неловкость по отношению к Стасу и тому месту, куда они направлялись.
Он ожидал увидеть чуть ли не американских морских пехотинцев, но охрана в вестибюле для посетителей станции состояла из немцев. Стас предъявил удостоверение и передал свой портфель охраннику, который сунул его в свинцовую камеру рентгеновского аппарата. Другой охранник провел Аркадия к конторке, защищенной толстым свинцовым стеклом. Конторка была покрупнее, стулья пороскошнее, в остальном же она очень напоминала американские и советские приемные – международный проект, рассчитанный на прием как странствующих пацифистов, так и швыряющих бомбы террористов.
– Паспорт? – спросил охранник.
– У меня нет, – ответил Аркадий.
– В гостинице, еще не вернули, – пришел на выручку Стас. – Хваленая немецкая точность, о которой мы так много слышим. Это важный гость. Его уже ждут в студии.
Поколебавшись, охранник выдал пропуск в обмен на советские водительские права. Стас отодрал изнанку пропуска и пришлепнул его на грудь Аркадию. Стеклянная дверь жужжа раздвинулась, и они прошли в коридор со стенами, выкрашенными в желтовато-белые тона.
Аркадий остановился.
– Зачем ты все это затеял?
– Вчера я сказал тебе, что не люблю, когда молния попадает не в того. Так вот, тебя явно обожгло.
– У тебя не будет из-за меня неприятностей?
Стас пожал плечами.
– Ты еще один русский. На станции полно русских.
– А что, если я встречу американца? – спросил Аркадий.
– Не обращай на него внимания. Как и мы все.
