— Чушь.
— Но кто-то ведь подвесил его, словно мясную тушу, футах в десяти над землей.
— Белый медведь вряд ли способен на что-то такое, — сказал Вольф. — К тому же такой большой зверь не мог незаметно проникнуть на базу, а потом беспрепятственно ее покинуть. Да еще с добычей. Туссен явно бредит. Кстати, что он делал в лазарете?
— Похоже, он пытался тайком снять на камеру труп Питерса.
Вольф вздрогнул, и лицо его помрачнело.
— И как, снял?
— Трудно сказать. В лазарете действительно нашли камеру, и Гонсалес со своими парнями сейчас ее обследует. Но она сильно повреждена, и запись не сохранилась. Слышен только звук. Туссен там раз за разом бормочет: «Нет, нет, нет».
— Он как-то описал нападавшего? — спросила Экберг.
— Да никак. — Маршалл помолчал, вспоминая поток бессвязных слов, вырывавшихся из горла Туссена, когда солдаты пытались его обездвижить. — Кричал, что на него накинулось что-то очень большое, размером с автомобиль.
Вольф скептически покачал головой.
— Еще он твердил, что у него очень много зубов. Небольших, но острых как бритва. И что эти зубы якобы шевелились.
Взгляд Вольфа стал еще более недоверчивым.
— Весьма сомнительно, а?
— Не знаю. Хотя раны на теле Питерса и впрямь напоминают бритвенные порезы. — Маршалл опять ненадолго умолк. — И глаза. Он все время упоминал о глазах.
Экберг содрогнулась.
— И утверждал, будто эта тварь ему что-то пела, — добавил Маршалл.
— Думаю, я услышал достаточно.
Вольф направился к двери.
— Есть кое-что еще, — крикнул вслед ему Маршалл.
Представитель телекомпании остановился, но не обернулся.
— Тело Питерса исчезло.
Маршалл и Экберг молча смотрели вслед уходящему Вольфу. Люди, разбившись на небольшие группки, о чем-то переговаривались — негромко, почти шепотом. Полную противоположность им составляла Дэвис, чьи вопли и причитания первыми взбудоражили обитателей базы и донесли до них страшную весть. Сейчас она, прячась в дальнем углу помещения, громко требовала выделить ей личную военизированную охрану.
Экберг кивнула в сторону Каррадайна, который сидел в одиночестве, потягивая из пластикового стаканчика какой-то напиток.
— Он предложил увезти всех отсюда, — сказала она.
— В смысле… в Йеллоунайф?
— Куда угодно. Подальше от базы. Он сказал, что в трейлере Эшли поместятся почти все.
— Возможно, это и неплохая мысль… если он будет смотреть на дорогу и не станет лихачить.
— Вольф не согласен. Сказал, что это слишком опасно.
— Ну… здесь пока что куда опаснее. — Маршалл внимательно оглядел собеседницу. — Вы бы уехали? Я имею в виду, если бы Каррадайну дали зеленый свет?
— Зависит от того, как поступил бы Эмилио.
— Вы ничем ему не обязаны. Кроме того, теперь мне известно, какого вы о нем мнения.
— И какого же?
— Утром вы не делали из этого тайны.
Экберг грустно улыбнулась.
— Не стану отрицать, что он та еще задница. Но таковы почти все режиссеры, с которыми мне доводилось работать. Нужно обладать непомерным тщеславием, чтобы затеять и довести до ума столь крупный и сложный проект, как документальный фильм, который способен приковать к себе внимание зрителей в лучшее телевизионное время. Кроме того, у меня контракт не просто с Конти, а со всем шоу. Так уж заведено в этом бизнесе. Я — координатор проекта и останусь им до конца.
Маршалл улыбнулся в ответ.
— Вы смелая женщина.
— Вряд ли. Просто очень честолюбивая.
Только сейчас Маршалл заметил, что рядом кто-то стоит. Подняв взгляд, он увидел наблюдавшего за ними Джереми Логана. «Может, он и ученый, — подумал Маршалл, кивая, — но никак не походит ни на одного из профессоров, которых я знал».
— Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, — сказал Логан, — однако мне хотелось бы перекинуться парой слов с доктором Маршаллом.
— Конечно. Попытаюсь пока сделать все возможное, чтобы хоть как-то успокоить людей. Увидимся позже, Эван.
Экберг ушла.
Маршалл повернулся к Логану.
— Что случилось?
— Похоже, дело серьезное. Давайте найдем какое-нибудь более уединенное место и там поговорим.
Логан кивнул в сторону выхода.
31
Чтобы попасть из оперативного центра в лабораторию Маршалла, нужно было миновать всего несколько дверей, но ему показалось, будто прошла целая вечность. Его не оставляли мысли о безвольно распростертом, растерзанном трупе Питерса и о диких бредовых стенаниях Туссена. Шагая по коридору, он с трудом сдерживался, чтобы не оглянуться через плечо.
Войдя в лабораторию, Маршалл убрал свою MIDI-клавиатуру со свободного стула и, предложив Логану сесть, тщательно закрыл дверь и сел на стол.
— Достаточно уединенное место для вас? — спросил он.
Логан огляделся вокруг.
— Сойдет. — Он немного помолчал. — Я слышал о том, что случилось. Как к этому отнеслись остальные?
— По-разному. Большинство напуганы до смерти. Некоторые на грани срыва. С одной из гримерш приключилась истерика, пришлось дать ей успокоительное. Если метель вскоре не утихнет… — Он покачал головой. — Люди не знают, чему можно верить, не понимают, что происходит… а это, наверное, тяжелее всего.
— Мне хотелось бы знать, чему верите вы. Я имею в виду — вы, ученые. У меня есть подозрение, что вы о чем-то догадываетесь… и мне нужно знать, о чем именно.
Маршалл задумчиво посмотрел на него.
— Я скажу вам, во что я не верю. Я не верю, что человек мог так растерзать Питерса. И не верю, что белый медведь мог подвесить Туссена вниз головой.
Логан закинул ногу на ногу.
— В итоге остается не так уж много версий, верно?
Маршалл заколебался. Логан уже доверился ему, рассказав о причинах своего появления здесь и о злополучной научной группе.
— У Фарадея есть теория… — сказал он.
После чего коротко описал, что говорил ему Фарадей. Об уникальных свойства льда-15, тающего при
