— Ну, тебе не за что извиняться, — сказала она ему. — Во всем, что с ней произошло, виновата только она сама. Ты думаешь, что она совсем не опасна?
— Нет; так или иначе, я потерял большую часть своей силы. Она права. Я встречу ее, и мы вместе пойдем к Алариху.
— Будь осторожен, — сказала Елена, когда он выскользнул в снег.
Чердак был таким, каким она его запомнила: темный, пыльный и полный таинственных накрытых клеенкой форм. Дамон, который вошел более традиционным способом — через переднюю дверь, должен был снять ставни, чтобы впустить ее через окно. После этого они сели рядом на старый матрац и слушали голоса, которые поднимались по воздуховоду.
— Я бы подумал о более романтической обстановке, — пробормотал Дамон, привередливо дергая тонкую ткань рукава. — Ты уверенна, что не хочешь лучшего?
— Да, — сказал Елена. — Теперь тихо.
Это походило на игру, подслушивать части и фрагменты разговоров, пытаясь сложить их воедино и представить лицо, которому принадлежал этот голос.
— А потом я сказала, что мне плевать, как долго у тебя живет этот попугай; избавься от него, или я иду на Снежные Танцы с Майком Фелдманом. И он сказал…
— Ходят слухи, что могила мистера Таннера была разрыта вчера вечером…
— Все слышали, что Кэролайн исключили из участниц конкурса на Снежную королеву? Не думаешь ли ты…
— Мертва, но я говорю тебе, что я видел ее. И нет, мне не приснилось; она была одета в платье с оттенком серебристого, ее волосы были полностью золотыми и развевались…
Елена подняла брови, повернувшись к Дамону, затем многозначительно посмотрела вниз на свое совершенно черное одеяние. Он усмехался.
— Романтика, — сказал он. — Я романтик и ты нравишься мне в черном.
— Ну, ты всегда таким был, не так ли? — пробормотала она.
Это было довольно странно, насколько комфортно она чувствовала себя с Дамоном эти дни. Она тихо сидела, позволяя разговорам медленно течь вокруг нее, почти теряя счет времени. Вдруг она услышала знакомый раздраженный голос, ближе, чем остальные.
— Хорошо, хорошо, я иду. Хорошо.
Елена и Дамон переглянулись и встали на ноги, когда ручка на двери чердака дернулась. Бонни осторожно выглянула из-за нее.
— Мередит сказала мне зайти сюда. Я не знаю зачем. Она прибрала к рукам Алариха и это отвратительная вечеринка. Апчхи!
Она села на матрац, и через несколько минут Елена присела возле нее. Она начинала желать, чтобы Стефан пришел сюда. Через некоторое время дверь снова открылась, и вошла Мередит, она была уверена в этом.
— Мередит, что происходит?
— Ничего, или, по крайней мере, ничего такого, о чем можно волноваться. Где Стефан? — Щеки Мередит необычно вспыхнули, и было что-то странное во взгляде ее глаз, как будто она что-то усиленно пыталась контролировать.
— Он придет позже, — начала Елена, но Дамон прервал.
— Не имеет значения, где он. Кто поднимался наверх?
— Что ты имеешь в виду под «кто поднимался наверх»? — сказала Бонни, вставая на ноги.
— Всем оставаться спокойными, — сказала Мередит, занимая место перед окном, словно охраняя его.
«Она сама не выглядит особенно спокойной», — подумала Елена.
— Можно, — позвала она, открылась дверь, и вошел Аларих Зальцман.
Движение Дамона было настолько быстрым, что даже глаза Елены не смогли проследить за ним; одним движением он поймал запястье Елены и дернул ее за себя, в то же самое время, вставая перед Аларихом. Он закончил движение присев, словно хищник, каждый мускул напрягся, готовый к нападению.
— О, не надо, — дико закричала Бонни.
Она бросилась к Алариху, который уже начал отступать от Дамона. Аларих почти потерял равновесие и нащупывал позади себя дверь. Его другая рука что-то искала на поясе.
— Прекратите это! Остановитесь! — сказала Мередит.
Елена увидела очертания внизу пиджака Алариха и поняла, что это было оружие.
И снова, она не смогла уследить за происходящим. Дамон отпустил ее запястье и схватил Алариха. И затем Аларих оказался сидящим на полу, с ошеломленным лицом, а Дамон вытаскивал из оружия один за другим патроны.
— Я говорила вам, что это было глупо, и вы не должны были этого делать, — сказала Мередит.
Елена поняла, что она держала темноволосую девочку руками. Должно быть, она сделала это, чтобы удержать Мередит от столкновения с Дамоном, но она не помнила этого.
— Эти штучки из дерева с заостренными наконечниками опасны; они могли бы сделать кому-нибудь больно, — сказал Дамон с мягким упреком.
Он поместил один из патронов и задвинул обойму назад, задумчиво целясь в Алариха.
— Прекратите это, — напряженно произнесла Мередит.
Она повернулась к Елене.
— Заставь его остановиться, Елена; он делает все только хуже. Аларих не причинит тебе боли; я обещаю. Я провела неделю, убеждая его, что вы тоже не причините ему вред.
— А теперь, я думаю, у меня сломано запястье, — сказал Аларих, довольно спокойно.
Его рыжеватые волосы упали на глаза.
— Вы не можете винить в этом никого, кроме себя, — высказалась резко Мередит.
Бонни, заботливо сжимавшая плечи Алариха, подняла взгляд, узнавая этот тон Мередит, затем, отошла назад на несколько шагов и села.
— Я не могу дождаться, когда услышу объяснения всему этому, — сказала она.
— Пожалуйста, доверься мне, — Мередит обратилась к Елене.
Елена взглянула в темные глаза. Она действительно верила Мередит; так она сказала. И слова разбудили другие воспоминания, ее собственный голос просит о доверии Стефану. Она кивнула.
— Дамон? — сказала она.
Он небрежно отбросил оружие и затем улыбнулся всем, ясно давая понять, что ему не нужно никакое оружие.
— Теперь, если все будут просто слушать, вы все поймете, — произнесла Мередит.
— О, я уверена в этом, — сказала Бонни.
Елена подошла к Алариху Зальцману. Она не боялась его, но, потому, как Аларих смотрел только на нее, медленно, начиная с ног и поднимая взгляд выше, она поняла, что он боялся ее.
Елена остановилась в ярде от того места, где он сидел на полу и встала перед ним на колени, изучая его лицо.
— Привет, — сказала она.
Он все еще держался за запястье.
— Привет, — ответил он, и сглотнул.
Елена взглянула назад на Мередит и затем снова посмотрела на Алариха. Да, он боялся. Когда его волосы вот так лежали на его глазах, он выглядел молодым. Возможно, на четыре года старше Елены, может на пять лет. Не больше.
— Мы не собираемся причинять вам боль, — сказала она.
— Это я ему и говорила, — спокойно произнесла Мередит. — Я объяснила, что чтобы он ни видел до этого, что бы ни слышал, вы другие. Я рассказала ему, что ты говорила мне о Стефане, как он боролся со своей природой все эти годы. Я рассказала ему о том, через что ты прошла, Елена, и что ты никогда не просила об этом.
