Елена и Дамон ждали в темной комнате. Стефан ощутил их присутствие в небольшой нише, когда открыл дверь в класс фотографии и ввел туда Мэтта.
— Эти двери должны быть заперты, — заметил Мэтт, когда Стефан щелкнул выключателем.
— Они были заперты, — ответил Стефан.
Он не знал, что еще сказать, чтобы подготовить Мэтта к тому, что случится. Он никогда раньше не показывал свою сущность людям намеренно.
Стефан тихо стоял, когда Мэтт повернулся и посмотрел на него. В классной комнате было холодно и тихо, казалось, даже воздух стал тяжелей. Миг тянулся бесконечно долго, он видел, как на лице Мэтта медленно пробегали чувства: от печального оцепенения и замешательства до беспокойства.
— Я не понимаю, — сказал Мэтт.
— Я знаю, — ответил Стефан.
Он подошел к Мэтту, сосредоточившись на том, чтобы убрать барьеры, которые скрывали его Силу от человеческого восприятия. Стефан увидел реакцию на лице Мэтта, его беспокойство превратилось в страх. Мэтт заморгал и покачал головой, его дыхание стало более быстрым.
— Что…, — начал он хриплым голосом.
— У тебя, вероятно, накопилось много вопросов относительно меня, — сказал Стефан. — Почему я ношу солнечные очки при сильном освещении. Почему я не ем. Почему моя реакция настолько быстра.
Мэтт повернулся спиной к темной стороне комнаты. Его горло дернулось, как будто он попробовал сглотнуть. Стефан обостренными чувствами хищника мог слышать глухие удары сердца Мэтта.
— Нет, — ответил Мэтт.
— Ты, должно быть, задавался этими вопросами, спрашивал себя, что делает меня настолько отличным от всех вас.
— Нет. То есть, мне плевать. Я стараюсь не лезть в чужие дела, это меня не касается.
Мэтт продвигался к двери, глазами, едва заметно, оценивая расстояние.
— Не делай этого, Мэтт. Я не хочу причинить тебе боль, но я не могу позволить тебе сейчас уйти.
Он мог чувствовать только жажду, исходящую от Елены в ее укрытии.
Мэтт все еще продолжал двигаться, собираясь как можно быстрей убраться из класса.
— Если ты хотел испугать меня, то тебе это удалось, — прошептал он хриплым голосом. — Что тебе еще от меня нужно?
— Сейчас, — Стефан мысленно позвал Елену, а Мэтту сказал, — Обернись.
Мэтт повернулся, с трудом подавив крик.
Елена стояла там, но это была уже не та Елена, которую Мэтт в последний раз видел. Теперь ее ноги были босыми в обрамлении длинного платья. Тонкие складки белого муслина, которые прилипли к ее телу, были будто затвердевшими ледяными кристаллами, которые искрились на свету. Ее кожа, всегда бледная, теперь приобрела странный холодный блеск, и ее белокурые волосы казались покрытыми серебристым светом.
Но особенно отличалось ее лицо. Ее глубокие синие глаза были наполовину прикрыты, выражение лица было сонным и неестественно настороженным. Ее взгляд, полный чувственного ожидания и голода, остановился возле его губ. Еще никогда она не была так красива, но это была пугающая красота.
Мэтт настороженно смотрел, как Елена облизала свои губы розовым язычком.
— Мэтт, — сказала она, сделав ударение на гласную в его имени, и потом улыбнулась.
Стефан слышал, как недоверие сдавило дыхание Мэтта. Мэтт издал странный звук, похожий на рыдание и отпрянул от нее.
— Теперь ты понял?
Выражение лица Мэтта говорило, что он не хотел ничего этого знать, но Стефан знал, что это не так. Дамон вышел из-за Елены и встал немного правее, сделав атмосферу в классе еще напряженнее.
Мэтт был окружен. Втроем они наступали на него, нечеловечески прекрасные и опасные.
Стефан мог учуять страх Мэтта. Это был беспомощный страх, как боится кролик лису, мышь сову. И Мэтт правильно боялся. Они были охотниками; он — их добычей. Их единственной целью было убить его.
И сейчас инстинкты вышли из-под контроля. Повинуясь инстинктам, Мэтт мог запаниковать и убежать, и Стефан почувствовал это. Когда добыча бежала, хищник начинал преследование; это всегда так происходило. Теперь трое хищников напряженно выжидали, и Стефан чувствовал, что если Мэтт побежит, то он не сможет контролировать происходящее.
— Мы не хотим навредить тебе, — сказал он Мэтту. — Ты нужен Елене, у тебя есть то, в чем она нуждается. Тебе не будет больно, Мэтт.
Но мускулы Мэтта были все еще напряжены, чтобы бежать. Стефан понял, что они будут преследовать его, и придвинулся поближе, готовый в любой момент отрезать путь к спасению.
— Ты сказал, что сделаешь что угодно ради Елены, — напомнил он Мэтту в отчаянии, и увидел, что тот делает свой выбор.
Мэтт выдохнул, освобождая свое тело от напряжения.
— Ты прав; я сделаю, — прошептал он.
Мэтт взял себя в руки, прежде чем продолжить:
— Что ей нужно?
Елена наклонилась вперед и провела пальцем по выступающей на шее Мэтта артерии.
— Только не в это место, — сказал Стефан быстро, — ты же не хочешь убить его, покажи ей, Дамон.
Но Дамон стоял, не предпринимая никаких действий, и Стефан повторил:
— Покажи ей.
— Пробуй здесь, или здесь.
Дамон указал на участки горла с клинической точностью, держа Мэтта за подбородок. Он был настолько силен, что Мэтт не мог освободиться от его хватки, и Стефан снова почувствовал волну паники, исходящую от Мэтта.
— Доверься мне, Мэтт. — Он приближался сзади к парню. — Но это должен быть твой выбор, — закончил он, внезапно охваченный волной сострадания. — Ты можешь передумать.
Мэтт колебался и затем начал говорить сквозь сжатые зубы.
— Нет. Я все еще хочу помочь. Я хочу помочь тебе, Елена.
— Мэтт, — прошептала она, ее синие глаза, обрамленные густыми ресницами, уставились на него. Затем взгляд переместился на его горло и ее губы раскрылись с жадностью. Не было той неуверенности, которую она испытала, когда Дамон предложил напасть на медработников. — Мэтт.
Она улыбнулась снова, и затем она впилась зубами в горло Мэтта, быстро, словно хищник на охоте.
Стефан положил руку на спину Мэтта, чтобы подержать его. На мгновение, когда зубы Елены проникли под кожу, Мэтт попробовал отскочить, но Стефан быстро передал другу мысль: «Не борись с этим; это только причинит боль».
Когда Мэтт попробовал расслабиться, неожиданно помощь пришла от Елены, которая излучала тепло и счастье, думая о нем, как о волке, вскармливающем своего детеныша. На этот раз все получилось с первой попытки, и она гордилась собой, и муки голода уступали место насыщению. Несмотря на благодарность Мэтту, Стефан внезапно испытал укол ревности. Она не испытывала к Мэтту ненависти и не хотела убить его, потому что он не представлял никакой угрозы Дамону. Она была нежна с Мэттом.
Стефан позволил ей взять столько крови, сколько было безопасно для Мэтта, и затем вмешался.
— Все, достаточно, Елена. Ты ведь не хочешь навредить ему.
Но потребовались объединенные усилия его и Дамона, чтобы оторвать ее от шатающегося Мэтта.
— Теперь она должна отдохнуть, — сказал Дамон. — Я отведу ее туда, где она будет в
