— Если мы выясним, как противостоять действию корбала, то сможем застать Мудреца врасплох. — Атайя свернулась на скамейке клубком, прижав колени к груди. — Я вспоминаю первую ночь, когда Родри пришел ко мне в подземелье, — ночь, когда я обвиняла его в том, что он хочет замучить тебя до смерти с помощью корбала. Тогда он сказал мне — как же он выразился? — что все это ловушка, обман. Вспомните, то же самое говорил и Ранальф. Корбал не вызывает боли, а всего лишь вводит разум колдуна в заблуждение, заставляет чувствовать несуществующую боль. Родри сказал мне тогда, что ты будешь мучиться вечно, пока не сойдешь с ума или сам не убьешь себя, не в силах больше выносить несуществующие муки.
Джейрен слегка напрягся — память о проникающей боли, пусть и воображаемой, все еще жила в нем.
— Но начинать на пустом месте, даже не зная, как подступиться к задаче…
— Мы с тобой не знаем, но держу пари, что знает Дриана, хотя бы в теории. И если она искренне хочет к нам присоединиться, то будет рада рассказать, как Мудрец делал это. — Глаза Атайи сверкнули темным пламенем при звуках пения и смеха ее приверженцев, долетевших с поляны. Они не подозревали об опасности, растущей на западе. — Может быть, моя сила сейчас не так уж велика, но я выясню, как Мудрецу удается противостоять действию кристаллов. Может быть, это наша единственная возможность остановить его.
Глава 5
На следующее после праздника утро Атайя, Джейрен, Кейл и Дриана, взяв с собой корзину с едой и кувшин с разбавленным вином, а также ужасную коллекцию корбалов, покинули лагерь. Они направлялись к маленькой поляне, находившейся примерно в миле севернее монастырских земель. На таком расстоянии опыты Атайи с корбалами не могли потревожить остальных.
Однако самой принцессе предстоящие опыты обещали головную боль, не сравнимую ни с чем, испытанным ранее.
— Если ты уверена, что это будет так ужасно, то почему бы не расположиться где-нибудь поближе к дому? — спросил Кейл, беспокойство которого возрастало по мере того, как они удалялись от своего лесного убежища. Он слишком часто украдкой бросал взгляды через плечо, словно подозревал, что безмятежные заросли ежевики, снежно-белых лесных лилий и стволы сосен скрывают слуг Трибунала или даже Мудреца собственной персоной. — Неужели нельзя было провести опыты внутри защитных покровов?
— Не так-то все просто, — виновато улыбнулась ему Атайя, испытывая благодарность за заботу, но понимая, что не в силах ничего изменить. — Покровы могут помешать магической силе, но они не действуют на корбалы. Помнишь тот день, когда мы обнаружили Кордри и этого священника, отца Гресте, — у них был подсвечник, отделанный корбалами? Ранальф тогда создал покровы, чтобы заклинание Кордри не повредило никому, но покровы не стали препятствием для корбала. Кордри повезло, что он находился еще в самом начале
— Ты уже говорила об этом с мастером Хедриком? — спросил Джейрен, раздвигая перед принцессой спутанные заросли плюща и дикого винограда.
— Я открывала панель сегодня рано утром, — ответила она. — Мастер удивился так же, как и все мы, что, кроме запечатывающего заклинания, есть другой способ избежать воздействия корбала. И, как и следовало ожидать, — добавила принцесса с мученическим видом, — просил меня быть осторожнее. Я никак не пойму, почему эта способность так широко распространена на Саре, и, вероятно, распространена веками, но даже наши великие мастера ничего не знали о ней, не говоря уже о том, как ее использовать. Нет даже малейшего упоминания об этом в «Книге мудрости». Вероятно, сарцы обнаружили сей феномен случайно. Не могу вообразить, чтобы они намеренно испытывали силу корбалов. — Она криво усмехнулась. — После того, что ты пережил, часто ли у тебя возникало желание, находясь в комнате, где есть кристаллы, испытать, сможешь ли ты заставить их прекратить болевое воздействие? Это все равно что засунуть руку в кипящий котел с целью выяснить, когда твоя плоть перестанет испытывать боль, — занятие, которым человек, находящийся в здравом уме, едва будет развлекать себя долгими вечерами.
Дриана, задержавшаяся нарвать пригоршню ягод шиповника для вечернего чая, уложила свое хрупкое сокровище в корзину и бросилась догонять их.
— Бран… Мудрец, — быстро поправилась она с улыбкой, исполненная решимости никогда больше не называть его уменьшительным именем, — рассказывал мне, что сам Дамерон открыл эту способность — и вовсе не благодаря случайности. — Она зацепилась рукавом за выступающий побег сумаха и остановилась на мгновение, пока Кейл не помог ей освободиться. — После того как два века назад король Фалтил уничтожил большинство колдунов в Кайте, те немногие, что укрылись на острове Саре, решили, что необходимо найти способ противостоять кристаллам корбала. До расправы, которую учинил Фалтил, корбалы никогда так широко не использовались в качестве оружия. Никто и не подозревал, какую опасность они несут.
— Охотно верю, — заметил Джейрен. — В Рэйке любой знает, как действуют корбалы, но никого это особенно не беспокоит. Кристаллы есть, но их как бы не существует. В нашей истории не было ни одного примера такого массового использования корбалов, как в случае с Фалтилом. Естественно, кто же будет выяснять, как противостоять оружию, с которым никто никогда не сталкивался?
— Однако сарские колдуны ожидали, что им еще предстоит столкнуться с ним, — подчеркнула Дриана. — Дамероново пророчество обещало, что им суждено возвратиться в Кайт, чтобы править там когда-нибудь, — изгнанники понимали, что тогда им предстоит противостоять действию корбалов. Для того чтобы лорнгельды могли всегда править Кайтом, Дамерон решил, что должен отыскать способ победить эту слабость. Он забрал с собой на остров некоторые из орудий Фалтила, отделанные корбалами, чтобы изучить их, и ему удалось добиться успеха. Каждый колдун, становясь Мудрецом, получал это знание. Брандегарт узнал о том, как противостоять корбалам, от предыдущего Мудреца. Это случилось, — неприязненно добавила она, — до того, как он вызвал его и занял место Мудреца.
— Но с чего начал Дамерон? — спросила Атайя, подавленная сложностью стоящей перед ней задачи. Она казалась себе человеком, которого поставили перед обширными известняковыми каменоломнями, дали в руки кирку и велели к закату построить крепость. — Откуда он знал, с чего начать?
Дриана опустила тонкие ресницы.
— Он начал со средств, стимулирующих мозг, — пробормотала она голосом тихим, как летний ветерок, шевелящий верхушки сосен. — Точнее говоря, с семян пастлы — ее издавна разводили на острове. Вдыхание измельченного порошка пастлы обостряет ум и делает движения более резкими — до тех пор, конечно, пока вы не начнете употреблять слишком много порошка и не впадете в зависимость от него. Немало сарцев попали в эти сети, и со временем они утратили способность наложить простейшее заклинание, не говоря уже о более сложных. Я слышала, что Дамерон время от времени использовал семена — некоторые считают, что лишь благодаря этому он смог предвидеть ваш крестовый поход… ну и естественно, что он использовал семена, работая с корбалами.
— Семена дают эффект, обратный курению локи, — задумчиво проговорил Джейрен. — От локи разум немеет, и воздействие корбала не так ощутимо, но в то же время локи путает мозг и делает его не способным к колдовству. Семена дают противоположный эффект.
У Атайи засосало под ложечкой. Непременно должен существовать другой способ выяснить, в чем заключена сила корбалов! Даже если бы им удалось отыскать посевы пастлы, она решительно не желала воздействовать на свой мозг, экспериментируя с этими опасными семенами. После того как Атайе довелось перенести
— Но Ранальф никогда не упоминал о том, что Мудрец использовал стимулирующие средства…
— Это правда. Использование семян — только начало. Когда колдун узнаёт секрет силы корбалов, он
