вонзились в землю.
За первым грейдером шли несколько рабочих в светлых куртках, держа в руках сумки для образцов. Они собирали гальку и грязь, открытую грейдерами, и бросали их в сумки с тем, чтобы исследовать материалы позднее.
Ряд грейдеров прошёлся по площадке, удалив шесть дюймов грязной земли. Наблюдая за этим, Ллойд скорчил гримасу.
— Ненавижу мысль, что эти огромные ковши проходят так близко от моего метеорита.
— Не волнуйтесь, — сказал Глинн. — Мы взяли запас. Ни единого шанса, что они повредят метеорит.
Грейдеры прошли по площадке ещё раз. Затем Амира медленно прошла через центр вскрытой площадки, волоча за собой протонный магнетометр. У дальнего конца она остановилась, нажала несколько кнопок на передней панели прибора и оторвала узкий лист бумаги, который вылез из него. Затем вернулась, не забыв магнетометр.
Глинн взял у неё бумагу.
— Вот, — сказал он, подав листок Ллойду.
Ллойд схватил снимок, и МакФарлэйн склонился через плечо, чтобы рассмотреть получше. Слабая, неправильная линия представляла собой поверхность земли. Под ней, намного темнее, находился верхний край крупной, полукруглой формы. Листок задрожал в мощных руках Ллойда. «Боже, там, внизу, и правда что-то есть», — подумал МакФарлэйн. Он до сих пор в это не верил, не до конца, до этого самого мгновения.
— Ещё пятнадцать дюймов, — сказала Амира.
— Пора переключиться на археологический режим, — сказал Глинн. — Мы углубляем яму чуть в стороне от того места, где рыл Масангкэй, так что мы можем взять сверху непотревоженные образцы почвы.
Группа последовала за ним через только что открытый гравий. Амира провела ещё измерения, вбила в землю несколько шестов, обозначила координаты и прочертила мелом несколько полос, обозначив на земле квадрат со стороной два метра. Появилась группа рабочих, которые принялись бережно снимать мастерками грязь внутри квадрата.
— Как случилось, что земля не смёрзлась? — Спросил МакФарлэйн.
Глинн кивнул вверх на четыре пилона.
— Мы прогрели землю далёким инфракрасным.
— Ты подумал обо всём, — сказал Ллойд, тряхнув головой.
— Вы платите нам именно за это.
Орудуя мастерком, мужчины вырыли правильный параллелепипед, мало-помалу углубляясь, и по мере углубления собирая время от времени образцы минералов, гравия и песка. Один из них остановился и поднял неровный предмет с налипшим на поверхность песком.
— Это интересно, — сказал Глинн, делая быстрый шаг вперёд. — Что это?
— Вы меня подловили, — сказала Амира. — Странно. Очень похоже на стекло.
— Фульгурит, — сказал МакФарлэйн.
— Что?
— Фульгурит. Он получается, когда мощный удар молнии бьёт в мокрый песок. Молния выплавляет в песке канал, превращая его в стекло.
— Я плачу ему именно за это, — сказал Ллойд, с ухмылкой оглядывая остальных.
— А вот ещё, — сказал рабочий.
Он осторожно разрыл землю вокруг него, оставив его торчать из песка наподобие ветки дерева.
— Метеориты ферромагнитны, — сказал МакФарлэйн, спускаясь вниз и бережно вытаскивая образец из песка одетыми в перчатки руками. — Должно быть, этот метеорит притянул к себе больше молний, чем положено.
Мужчины продолжили работу, время от времени откапывая очередные образцы фульгурита, заворачивали их в ткань и укладывали в деревянные корзины. Амира провела прибором поверх поверхности.
— Ещё шесть дюймов, — сказала она.
— Переходите на щётки, — произнёс Глинн.
Теперь двое мужчин припали к земле рядом с ямой, а оставшиеся рабочие расположились у тех за спиной. В глубине МакФарлэйн видел, что грязь была мокрой, почти насыщенной водой, и рабочие не смахивали песок прочь, а, скорее, водили щётками по грязи. По мере того, как они углублялись, сантиметр за сантиметром, в группе воцарялась тишина.
— Снимите показания ещё раз, — пробормотал Глинн.
— Остался один дюйм, — сказала Амира.
МакФарлэйн склонился вперёд. Двое рабочих использовали жёсткие пластиковые щётки, чтобы осторожно согнать грязь в чашки, которые передавали стоящим сзади.
И вот щётка прошлась по твёрдой поверхности. Оба рабочих отступили от ямы и робко отбросили прочь грязь, оставив лишь мелкий слой, скрывающий под собой твёрдую поверхность.
— Смойте грязь, — сказал Глинн.
МакФарлэйну почудилось, что в его голосе прозвучала нотка предвкушения.
— Быстрее, быстрее! — Крикнул Ллойд.
Подбежал один из рабочих, разматывая тонкий шланг. Глинн самолично взялся за наконечник, нацелил его на покрытый грязью метеорит и включил воду. Пока остаток грязи счищался с поверхности, несколько секунд не было слышно ничего, кроме мягкого журчания воды.
Затем Глинн остановил поток. Вода уходила с обнажённой поверхности метеорита. Людей охватил внезапный паралич, напряжённое оцепенение.
Бутылку шампанского неосторожно уронили, и она с глухим стуком упала на сырую землю.
Палмер Ллойд стоял у края правильного разреза в земле, и его глаза были прикованы к обнажённой поверхности метеорита. На какое-то мгновение от удивительного зрелища у него помутилось в голове. И затем, мало-помалу, он постепенно пришёл в себя: почувствовал стук крови в висках, воздух, наполняющий грудь, холод, что замораживал нос и щёки. И всё же неодолимое удивление никуда не делось. Он смотрел на метеорит, он видел его, но не мог поверить своим глазам.
— Маржо, — пробормотал он, его голос терялся в бесконечном снежном просторе.
Вокруг него стояло абсолютное молчание. Все были шокированы настолько, что не могли подобрать слов.
Ллойд повидал величайшие железные метеориты на свете — Хобу, Анигито, Вилламетт, Вумэн. Несмотря на отличие форм, все они имели одну и ту же рябую, чёрно-коричневую поверхность. Все железные метеориты похожи.
Но этот метеорит был багровым. Но нет, подумал он, когда мозг снова принялся набирать обороты, слово «багровый» не может передать цвет. То был глубокий, чистый бархатистый цвет полированного сердолика, и всё же, ещё насыщенней. Фактически, это был в точности цвет прекрасного вина Бордо, цвет скупых глотков Шато Маржо, которыми он вынужден обходиться на борту «Рольваага».
В этот момент шокирующую тишину разорвал голос. В нём слышалась нотка властности, по которой Ллойд понял, что тот принадлежит Глинну.
— Я попросил бы каждого отступить от ямы.
Отстранённо Ллойд осознал, что никто и не подумал шевельнуться.
— Отступите назад! — Повторил Глинн, более резко.
На этот раз плотный круг зрителей неохотно разошёлся на несколько шагов. Когда тени отступили, солнечный свет пробился сквозь толпу и осветил яму. И снова Ллойд почувствовал, как у него перехватило дыхание. В солнечном свете метеорит являл блестящую металлическую поверхность, которая ничто не напоминало больше, чем золото. Подобно золоту, этот бордовый металл, казалось, собирал и улавливал свет, делая внешний мир более тусклым, в то же время приобретая невыразимое внутреннее свечение. Он был не только прекрасен, но и неописуемо странен.
