— Это ж не Мона Лиза, — пробормотала Амира.
— Невежественный комментарий, — сказал Ллойд, накидываясь на неё. Затем он со вздохом откинулся в кресле. — Резать метеорит кажется мне таким… э-э-э… кощунством. Может, мы просто останемся в неведении?
— Это исключено, — сказал Глинн. — Мы должны знать о нём больше, прежде чем я отдам распоряжение сдвинуть его с места. Доктор МакФарлэйн прав.
Ллойд сверкнул на него взглядом, и лицо покраснело.
— Прежде чем ты отдашь распоряжение? Слушай меня, Эли. Я следовал вашим идиотским правилам. Я играл в ваши игры. Но я прямо скажу одно: я оплачиваю счета. Это мой метеорит. Вы подписали контракт, чтобы доставить его мне. Тебе нравиться пускать пыль в глаза тем, что вы никогда не терпите неудач. Если корабль вернётся в Нью-Йорк без метеорита, вы потерпите неудачу. Я прав?
Глинн бросил взгляд на Ллойда. Затем он спокойно заговорил так, как говорят с детьми.
— Господин Ллойд, вы получите свой метеорит. Я просто хочу провести операцию без ненужных жертв. Вы тоже этого хотите, так?
Ллойд растерялся.
— Конечно, так.
МакФарлэйн был поражён тем, как быстро Глинн заставил его защищаться.
— Тогда всё, о чём я вас прошу — мы должны действовать осмотрительно.
Ллойд облизнул губы.
— Просто вся операция остановилась. Почему? Метеорит красный. Ну так, я вас спрашиваю, что с того? Мне кажется, это здорово. Может, кто-то позабыл про нашего друга с эсминца? Время — это единственное, чего у нас нет.
— Господин Ллойд! — Крикнул Пенфолд, с мольбой держа рацию в протянутой руке, как нищий, протягивающий кружку для подаяний. — Вертолёт. Пожалуйста!
— Проклятье! — Воскликнул Ллойд. Спустя мгновение, он повернулся к двери. — Ладно, ради бога, можете получить свой образец. Только прикройте дырку, чтобы её не было заметно. И сделайте это быстро. К тому времени, как я вернусь в Нью-Йорк, я хочу, чтобы эта сука уже двигалась.
Он протопал на выход, с Пенфолдом по пятам. Дверь за ними с грохотом захлопнулась. В течение минуты, а может, и двух, в помещении стояла мёртвая тишина. Затем Амира встала на ноги.
— Пойдём, Сэм, — сказала она. — Давай продырявим этого молокососа.
После тепла барака ветер резал, словно нож. Следуя за Рашель к мастерским, МакФарлэйн дрожал и тосковал по благодатной сухой жаре Калахари.
Контейнер был длиннее и шире остальных, грязный снаружи, чистый и просторный внутри. На стене мерцали в полутьме мониторы и инструменты для диагностики, питаемые генератором из соседнего барака. Амира направилась к громоздкому металлическому столу, на котором лежали сложенная тренога и высокоскоростной портативный горный бур. Если бы на том не оказалось кожаного ремня, МакФарлэйн никогда бы не подумал, что он слишком уж «портативен». Бур выглядел базукой двадцать первого века.
Амира с любовью похлопала по инструменту.
— Только не говори мне, что не любишь высокотехнологичных игрушек, которыми можно ломать что угодно! Ты глянь на эту лапочку. Видел когда-нибудь такую?
— Видел, но не такую большую.
МакФарлэйн наблюдал, как она опытными движениями переломила бур пополам и проверила содержимое. Довольная увиденным, сложила бур как раньше, воткнула в розетку тяжёлый шнур и провела диагностику.
— Смотри, — она приподняла длинный, зловещего вида металлический стержень, с грушеобразным, в оспинах, концом, пустотелый внутри. — В сверле промышленный алмаз в десять карат.
Она нажала на кнопку, и электронный захват с щёлканьем отжался. Хрюкнув, она закинула бур на плечо и нажала на курок, заполнив помещение низким рычанием.
— Пора делать дырку, — сказала она, усмехнувшись.
Они покинули барак с оборудованием и направились в темноту. МакФарлэйн поигрывал бегущим сзади электрическим шнуром. Неказистого вида технический сарай был уже возведён вокруг открытой части метеорита, скрывая того из вида. Неглубокую яму изнутри омывал холодный свет рядов галогеновых ламп. Глинн с рацией в руке уже стоял на самом краю ямы и глядел вниз, его маленькая фигурка в этом освещении была резко контрастной.
Они приблизились к Глинну. В белом свете метеорит под ногами казался почти фиолетовым, у него был цвет только что поставленного синяка. Сдёрнув перчатки, Амира приняла у МакФарлэйна треногу, быстро её установила и приладила бур в гнезде.
— У бура просто жуткая система откачки, — сказала она, указывая на узкую трубку, что змеилась под сверлом. — Засасывает всё до последней пылинки. Если металл и токсичен, это не страшно.
— Пусть так, я всё равно отгоню людей, — сказал Глинн с поднятой ко рту рацией, до того что-то быстро в неё говоря. — И помните, держитесь подальше. Не трогайте метеорит.
Он махнул рабочим, отсылая их прочь.
МакФарлэйн наблюдал, как Амира щёлкнула кнопку включения, проверила индикаторные огоньки на боку бура и проворно разместила его поверх метеорита.
— Похоже, ты занималась этим и раньше, — сказал Сэм.
— Так и есть, чёрт возьми! Эли заставил меня пройти эту процедуру не меньше дюжины раз.
МакФарлэйн уставился на Глинна.
— Вы это репетировали?
— Каждый шаг, — ответила Амира, вытаскивая из кармана крупный пульт управления и начиная его калибровать. — И не только это. Всё. Он планирует все проекты, как армейскую операцию. День «Д». Тренирует до посинения, потому что в настоящем деле даётся лишь одна попытка.
Она отступила на шаг и подула на руки.
— Ты бы только посмотрел на тот огромный железный шар, который Эли заставил нас выкапывать из-под земли и переваливать через холм, раз за разом. Мы называли его «Большая Берта». Я правда научилась ненавидеть этот чёртов камень.
— Где же вы этим занимались?
— На Бар-кросс-ранч рядом с Боземаном, в Монтане. Неужели ты и правда думал, что мы не тренировались?
Откалибровав пульт и укрепив бур над открытой поверхностью метеорита, Амира повернулась к чемодану и расстегнула застёжки. Вытащив оттуда небольшую металлическую баночку, она сорвала с неё крышку и, стараясь держаться подальше, перевернула её над метеоритом. Чёрная, похожая на клей, масса вылилась из банки, вязким слоем растекаясь по поверхности метеорита. Маленькой щёточкой она помазала остатками кончик алмазного сверла. Затем, снова дотянувшись до чемодана, она вытащила из него тонкую резиновую плёнку и осторожно прижала им уплотнитель.
— Пускай она с минутку слипается, — объяснила она. — Мы не хотим, чтобы мельчайшая пылинка метеоритной пыли вылетела в воздух.
Она пошарила в кармане парки, вытащила портсигар, бросила взгляд на выражения лиц Глинна и МакФарлэйна, вздохнула и вместо этого принялась щёлкать арахис.
МакФарлэйн покачал головой.
— Арахис, конфеты, сигары. А чем ещё ты увлекаешься, чего не одобрила бы твоя мать?
Она глянула на него.
— Горячим изощрённым сексом, рок-н-роллом, горными лыжами и блэкджеком на высоких ставках.
МакФарлэйн рассмеялся. Затем спросил:
— Нервничаешь?
— Не столько нервничаю, сколько взволнована. А ты?
МакФарлэйн секунду над этим поразмышлял. Похоже, он скорее позволяет себе взволноваться;
