комнате Стефана. Странно, однако, она несла свои высокие каблуки в руках.
– Я вернулась, чтобы забрать свои очки, – сказала она, по-прежнему дрожащим голосом. – И вот услышала что так называемые «друзья» думают обо мне.
– Нет, не так – красноречиво начала Мередит, поскольку Бонни была ошеломлена и не могла произнести не звука. – Ты всего лишь услышала некоторых очень сердитых людей, которые выпускают пар, после твоих оскорблений.
– Кроме того, – вдруг Бонни удалось заговорить снова, – признайся Кэролайн, ты надеялась услышать что-нибудь. Вот почему ты сняла обувь. Ты стояла прямо под дверью и подслушивала, разве не так?
Стефан закрыл глаза. – Это моя вина. Я должен был…
– Нет, не должен,- сказала ему Мередит, и для Кэролайн она добавила: – И если ты сможешь сказать мне, что хоть одно слово, из тех которые мы высказали – неправда, или преувеличение – за исключением, возможно, того что сказала Бонни, но Бонни это… просто Бонни. Во всяком случае, если ты сможешь указать хотя бы на одно неправдивое слово из сказанных нами, тогда я принесу извинения.
Кэролайн не слышала. Она вся дрожала. Ее красивое лицо, стало темно-красного цвета, и перекосилось от ярости.
– Ох, вы по очереди, будете просить моего прощения, – сказала она, указывая пальцем на каждого из них. – Вам действительно будет жаль. И если ты попробуешь использовать на мне это… эту штуку, типа вампирское колдовство, – сказала она Стефану, – у меня есть друзья,… настоящие друзья… которые захотят узнать об этом.
– Кэролайн, только сегодня днем ты подписала контракт…
– О, кто предоставляет проклятие?
Стефан встал. Было темно внутри небольшой комнаты с пыльным окном, его тень упала перед ним от прикроватной лампы. Бонни проследила за ней взглядом и ткнула Мередит в бок, волосы на ее руке и шее буквально звенели. Тень была темная и на удивление длинная. А тень Кэролайн была слабой, прозрачной и короткой имитацией весьма реальной тени Стефана.
Предгрозовое ощущение вернулась. Бонни вся тряслась, будто нырнула в ледяную воду, и не могла остановить дрожь, как не старалась. Холод проникал в ее кости, разрывая слои тепла в них, и проникая все глубже, подобно жадному зверю. Она начинала трястись еще сильнее…
Что- то происходило с Кэролайн в темноте,… что-то исходило от нее… или шло к ней,… а может и то и другое одновременно. В любом случае, все это творилось вокруг нее, и вокруг Бонни. Напряжение было настолько густым, что ведьма почувствовала удушье, ее сердце начало бешено колотиться. Рядом с ней, Мередит… практически всегда уравновешенную Мередит… колотило от тревоги.
– Что…? – шепотом начала она.
Вдруг что-то, проплясало в темноте, и дверь в комнату Стефана захлопнулась… лампа, обычная электрическая, взорвалась,… древняя ролетная штора над окном с грохотом упала во внезапно погрузившуюся в темноту комнату.
Кэролайн закричала. Это был ужасный сырой звук, так может кричать только человек, с которого живьем сдирают мясо, и вырывают позвоночник через горло.
Бонни тоже кричала. Она ничего не могла с собой поделать. Однако, ее крик был слишком задыхающимся и слишком слабым, словно эхо крика Кэролайн. Слава Богу, Форбс кричала не долго. Бонни смогла подавить следующую волну ора в собственном горле, даже когда ее трясло, как никогда. Мередит крепко обхватила ее руками, но потом, так как тьма и тишина не отступали, и дрожь Бонни продолжалась, Мередит встала и безжалостно передала ее Мэтту, который оказался удивленным и смущенным, но неуклюже попытался держать девушку.
– Это не та темнота, к которой глаза смогут привыкнуть, – сказал он. Голос парня был скрипучим, словно у него пересохло в горле. Но это было лучшее, что он мог сказать, потому что из всех опасных и жутких вещей в мире, больше всего Бонни боялась именно темноты. Было там что-то, что могла видеть только она. Несмотря на ужасную дрожь, ей удалось удержаться на ногах с его помощью, и вдохнуть. Затем она услышала, как вздохнул Мэтт.
Елена сияла. Но это не все. Свет простирался позади и по обе стороны от нее в паре того, что было прекрасным по определению, и, несомненно, это были… крылья.
– У нее е-есть к-крылья, – прошептала Бонни, заикаясь скорее от тряски, чем от страха или благоговения. Мэтт вцепился в нее, как ребенок, и не смог ничего ответить.
Крылья двигались вместе с дыханием Елены. Она уверенно парила в воздухе, одна рука выставлена вперед с расставленными пальцами в отрицательном жесте.
Девушка заговорила. Это был язык, который Бонни никогда прежде не слышала, она даже сомневалась, что он вообще используется на Земле. Слова были острыми, тонкими, как расколотый на множество осколков кристалл, которые падали откуда-то свысока.
Форма слов почти имела смысл, в голове Бонни, ведь ее собственные психические способности подхлестывала огромная Сила Елены. Эта была Сила, стоящая высоко над тьмой в противостоянии, и сметала ее в сторону, заставляя «нечто» в темноте убраться, прежде чем оно выпустило когти во всех направлениях. Острые как лед слова следовали за ним попятам, теперь уже освободительные…
А Елена… Елена была душераздирающе прекрасна, также как в то время, когда была вампиром, и такой же бледной.
Но Кэролайн тоже кричала. Она произносила сильные слова из Черной магии, и для Бонни это было, словно ужасные тени всех темных сортов исходили из ее рта: ящерицы, змеи, и многоногие пауки.
Это был поединок, с вбрасыванием магии. Только каким образом Кэролайн узнала столько о колдовстве? Она даже не была ведьмой по наследственной линии, как Бонни.
За пределами комнаты Стефана, был странный звук, почти как звук вертолета. Вип-вип-вип-вип-вип… Это ужасало Бонни.
Но она должна что-нибудь сделать. Она была Кельтским друидом по наследию, и не могла отказаться от этого. Она должна была помочь Елене. Медленно, словно двигаясь против штормового ветра, Бонни подошла к Елене, и положила руку на руку подруги, предложив свою Силу.
Когда Елена приняла помощь и их руки сомкнулись, Бонни поняла, что Мередит стоит по другую сторону от нее. Свет рос. Ящерицы со скребущим звуком и истошным воплем, уносились прочь, раздирая друг друга на пути к спасению.
В следующий момент Елена резко отодвинулась. Крылья исчезли. Темные царапающие «нечто» тоже ушли. Елена прогнала их, используя при этом огромное количество энергии, подавляя их с помощью Белой Силы.
– Она упадет, – прошептала Бонни, смотря на Стефана. – Она использовала магию такую сильную…
Как только Стефан начал обращаться к Елене, очень быстро произошло несколько вещей, комната вспыхнула столбом света.
Вспышка. Ролетная штора, неистово гремя, подскочила обратно.
Вспышка. Лампа, каким-то образом, оказавшаяся в руках Стефана снова вспыхнула. Он, должно быть, пытался ее исправить.
Вспышка. Дверь в комнате Стефана медленно со скрипом открылась, словно в знак компенсации за предыдущий хлопок.
Вспышка. Кэролайн тяжело дыша, унизительно сидела на полу на четвереньках. Елена победила…
И упала.
Поймать ее помогла бы только нечеловечески быстрая реакция, особенно с другого конца комнаты. Но Стефан бросил лампу Мередит и слишком быстро, для того чтобы глаза Бонни смогли проследить, отдалился от нее. И в следующее мгновение он уже держал Елену, оборонительно склонившись над ней.
– О, черт, – проговорила Кэролайн. Слезы катились по ее лицу, оставляя черные линии от туши и делая ее взгляд не совсем человеческим. Она посмотрела на Стефана с нескрываемой ненавистью. Он трезво оглянулся назад,… нет, строго.
– Не поминай черта, – сказал он тихим голосом. – Не здесь. Не сейчас. Потому что, черт может услышать и отозваться.
