его за тем, что он собирался делать дальше. Все еще держа голову Бонни над теплой розовой водой, он расстегнул свою рубашку. Специальный нож, сделанный из твердой породы дерева, висел в ножнах у его бедра. Он вытащил его одним быстрым движением и сделал разрез около своего горла.
Из пореза быстро пошла кровь. Но проблема состояла в том, как заставить ее пить. Вернув кинжал обратно в ножны, он вытащил девушку из воды и попробовал приложить ее губы к порезу.
«Нет, это глупо», – подумал он с непривычным для себя самоуничижением. – «Она замерзнет снова, и тебе никак не заставить ее глотать». Юноша позволил Бонни опуститься назад в воду и стал думать. Тогда он снова вытащил нож и сделал себе другой порез, уже на запястье. Вампир прошелся вдоль вены, дабы кровь не просто капала, но устойчиво струилась. Тогда он поднес запястье ко рту Бонни, придерживая ее голову другой рукой, и регулируя уровень ее наклона. Губы девушки были приоткрыты, и темно-красная жидкость красиво стекала в ее горло. Периодически девушка сглатывала. В ней еще теплилась жизнь.
«Все равно, что кормить птенца», – думал он, чрезвычайно довольный своей памятью, изобретательностью и… что ж, просто самим собой.
Он ослепительно улыбнулся, без видимой на то причины.
Теперь, только бы это сработало.
Деймон немного изменил положение Бонни, чтобы было удобнее, и снова поднял температуру, добавив горячей воды. Все это во время того как поддерживал девушку не прерывая ее кормления, и все это,… он знал,…грациозно и без лишних движений. Это было смешно. Это апеллировало к его чувству нелепости. Здесь, прямо сейчас, вампир не ужинал человеком, а пытался спасти ее от верной смерти, вспаивая своей вампирской кровью.
Более того. Он пытался следовать всем человеческим традициям и обычаям, пробуя раздеть Бонни, не поставив под угрозу ее девичью скромность. Это было захватывающе. Естественно, он видел ее тело, не было никакого способа избежать этого. Однако было действительно более волнующе попытаться следовать правилам. Прежде Деймон никогда этого не делал.
Возможно, именно так Стефан получает свой кайф. Нет, у Стефана есть Елена, которая была человеком, вампиром и невидимым духом, а теперь оказалась живым ангелом, если они вообще существуют. Елена сама по себе была кайфом, она будоражила, и то, что он не думал о ней последние несколько минут, можно было считать рекордом.
Ему лучше было бы позвать ее, возможно, привести сюда и объяснить, что именно он делал, и что нет причин проламывать ему череп. Да, так вероятно было бы лучше.
Деймон внезапно осознал, что не может почувствовать ауру Елены в спальне Стефана. Но прежде чем вампир смог поразмыслить, он услышал шум, затем быстрые шаги, следом другой грохот. И затем дверь ванной была пинком открыта Мелким Экзальтированным Трудным…
Мэтт угрожающе переступил порог, но запутал в чем-то ноги, и ему пришлось посмотреть вниз, чтобы их распутать. Его загорелые щеки всполохнули румянцем. Он поднял маленький розовый бюстгальтер Бонни. И затем бросил так, словно тот его укусил, но снова поднял, раскрутил и швырнул в Стефана входящего в ванну. Деймон наблюдал за этим, развлекаясь.
– Как ты их убиваешь, Стефан? Тебе нужен только кол? Можешь подержать его пока… Кровь! Он поит ее кровью! – Мэтт прервался, глядя так, словно собрался напасть на Деймона самостоятельно. «Плохая идея», – подумал вампир.
Мэтт сцепился с ним взглядом. «Противостоять монстру», – подумал Деймон, – «все интересней и интересней».
– Отпусти… ее… – Медленно проговорил Мэтт, надеясь передать словами угрозу. Но прозвучало это так, что у Деймона сложилось впечатление, будто тот считает его умственно отсталым.
Мелкий Утратил Талант Трепа, – размышлял Деймон. А затем сложил:
– Мутт [mutt – дурак], – произнес он вслух, слегка качнув головой в стороны. Хотя, возможно это послужило бы ему уроком на будущее.
– Мутт? Ты назвал меня… Боже, Стефан, пожалуйста, помоги мне убить его! Он убил Бонни. – Слова, сказанные Мэттом, неслись из него сплошным потоком на одном дыхании. Прискорбно. Деймон видел, как горит в огне его последний аргумент.
Стефан был на удивление спокоен. Он перетянул Мэтта за себя, и сказал: – Иди, посиди с Еленой и Мередит, – произнес он без каких-либо намеков, и затем повернулся обратно к брату. – Ты не пил ее, – сказал он, и это предложение не было вопросом.
– Это ядовитое пойло? Не мой вид развлечений, братец.
Уголок рта Стефана дернулся, изобразив улыбку. Он ничего не ответил, а просто смотрел на брата глазами полными… осознания. Деймон возмутился.
– Я сказал правду!
– Это будет твоим новым хобби?
Деймон начал выпускать Бонни, полагая, что ее погружение обратно в кровавую воду, будет надлежащим предшественником его выхода прочь из этой свалки, но…
Но она была его птенцом. Она выпила довольно крови, дабы та начала ее Менять серьезным образом. А если все то, количество, что он дал ей, окажется тщетным, то в первую очередь сие будет означать, что она попросту не являлась лекарством. Кроме того, чудотворец был здесь.
Он заживил порез на своей руке достаточно для того, чтобы остановить кровотечение, затем заговорил…
В этот момент дверь снова с шумом распахнулась.
На сей раз это была Мередит, держащая в руках бюстгальтер Бонни. И Стефан с Деймоном оробели. «Мередит довольно жуткая личность», – подумал Деймон. Но, по крайней мере, она не была столь скоропалительна, в отличие от Мутта, и медленно осмотрела истоптанную одежду на полу ванной комнаты. Затем спросила Стефана: – Как она? – Чего так же не соизволил сделать Мутт.
– С ней все будет в порядке, – ответил Стефан, и Деймон удивился нахлынувшему на него чувству… не облегчения конечно, но гордости за хорошо выполненную работу. Плюс, теперь он может избежать молотильни с точностью до полусмерти от Стефана.
Тогда Мередит глубоко вздохнула и закрыла глаза пугающе быстро. После чего ее лицо буквально засветилось. Возможно, она молилась.
Прошли столетия с тех пор, как Деймон молился, и он никогда не получал ответа на свои молитвы.
Затем Мередит открыла глаза, встрепенулась, и снова начала сурово искать взглядом. Она подтолкнула груду одежды, валяющуюся на полу, и произнесла медленно и убедительно. – Если элемент, который соответствует этому, не находится все еще на теле Бонни, будут неприятности.
И теперь она махала злополучным бра, словно флажком.
Стефан выглядел озадаченным. «Как он может не понимать вопроса, об отсутствии могучего дамского белья?» – Изумился Деймон. – «Как кто-то может быть таким… таким невнимательным болваном? Разве Елена не носила такого всег… когда-либо?» – Деймон сидел застывший, он был полностью заключен изображениями в собственном внутреннем мире, чтобы даже чуток пошевелиться.
Затем он заговорил, выдавая ответ на «загадку» Мередит.
– Хочешь подойти проверить? – Спросил он, добродетельно отворачивая лицо.
– Да, хочу.
Он оставался к ней спиной, когда та подошла к ванне и погрузила руку в теплую розовую воду. Мередит слегка поплескалась, возясь с полотенцем Бонни. И Деймон услышал ее облегченный вздох.
Когда он обернулся, она сказала. – У тебя там кровь на губах, – Ее темные глаза казались темнее, чем когда-либо.
Деймон был удивлен. Он не ушел и проткнул рыжеволосую по привычке, а после забыл об этом, так что ли? Но затем он понял причину.
– Ты пробовал высосать яд? – Спросил Стефан, бросая белое полотенце ему в лицо. Деймон вытер ту сторону, на которую смотрела Мередит, и взглянул на кровавый мазок. Неудивительно, что его рот горел огнем. Этот яд был довольно мерзкой дрянью, хотя он явно не действовал на вампиров, так как на людей.
– И еще там, на горле кровь, – продолжала Мередит.
