был мертв и Елена…
Елена сидела напротив шкафа Стефана.
– Он даже туфли свои забрал, – мягко, но бесчувственно сказала она. – Он забрал все. Но заплатил за год проживания в комнате. И вчера утром он купил мне Ягуар.
– Елена…
– Ты что не видишь? – заплакала она. – Это мое пробуждение. Бонни предсказывала, что оно будет внезапным и шокирующим, и что я буду нуждаться в вас обеих. И в Мэтте?
– Он не упоминался по имени, – уныло сказала Бонни.
– Но я думаю, что мы будем нуждаться в его помощи, – мрачно возразила Мередит.
– Когда мы со Стефаном были вместе, прежде чем я стала вампиром, я всегда это знала, – прошептала Елена. – Что придет тот момент, когда он попытается уйти от меня для моего же блага. – Внезапно она ударила кулаком об пол, достаточно сильно, чтобы поранится. – Я знала, но думала, что смогу его отговорить! Он такой благородный, такой самоотверженный! И теперь он ушел!
– Тебе и в правду все равно, – спокойно сказала Мередит, наблюдая за Еленой, – станешь ли ты вампиром или останешься человеком.
– Ты права – мне все равно! Мне на все наплевать до тех пор, пока я могу быть с ним. Когда я была духом, я знала, что ничто меня не изменит. Теперь я человек, и так же как и все люди, готова измениться,… но это не важно.
– Может быть, это и есть пробуждение, – тихо предположила Мередит.
– О, возможно то, что он не принес ей завтрак и есть пробуждение! – сердито сказала Бонни. Она смотрела на пламя больше чем полчаса, пытаясь установить психический контакт со Стефаном. – Либо он не будет… либо не может, – сказала она, не заметив как Мередит яростно качала головой, пока слова не вылетели наружу.
– Что ты хочешь сказать «не может», – потребовала ответа Елена, резко оторвав спину от пола, садясь.
– Я не знаю! Елена, ты мне больно делаешь!
– Он в опасности? Думай, Бонни! Он плохо себя чувствует из-за меня?
Бонни посмотрела на Мередит, которая телеграфировала «нет». Затем она посмотрела на Елену, требующую правды. И закрыла глаза. – Я не уверена, – сказала Бонни.
Она медленно разлепила веки, ожидая, когда Елена взорвется. Однако Елена не собиралась. Она просто медленно закрывала глаза сама и сжала губы.
– Давным давно, я поклялась, что буду с ним, даже если это убьет нас обоих, – тихо сказала она. – Если он думает, что достаточно просто уйти от меня, потому что мне так будет лучше или еще по какой причине… он ошибается. Для начала я пойду к Деймону, так как Стефан, похоже, этого очень хотел. А затем я пойду за ним. Кто-нибудь да скажет мне, где начать поиски. Он оставил мне двадцать тысяч долларов. Я использую их, чтобы найти его. И если машина сломается, я пойду пешком; и когда я больше не смогу идти, я поползу. Но найду его.
– Только не одна, – уверила ее Мередит. – мы пойдем с тобой, Елена.
– И потом, если он сделал это добровольно, то будет получать пощечины всю его жизнь.
– Как пожелаешь, Елена, – все еще успокаивающе сказала Мередит. – Давайте для начала его найдем.
– Один за всех и все за одного! – воскликнула Бонни. – Мы вернем его назад и заставим извиниться… или нет, – быстро сказала она наперекор качающей головой Мередит. – Елена, нет.
Не плачь, – добавила она прежде чем Елена разрыдалась.
– Итак, Деймону только и оставалось, что пообещать заботится о Елене, и Деймон, должно быть последний кто видел Стефана сегодня утром, – сказал Мэтт, которому только что объяснили ситуацию, вырвав его из дома.
– Да, – с тихой уверенностью подтвердила Елена. – Но Мэтт, ты ошибаешься, если думаешь, что Деймон сделает все, чтобы Стефан был подальше от меня. Деймон не такой, как ты о нем думаешь. Он действительно пытался спасти Бонни той ночью. И ему по-настоящему было больно, когда все вы его возненавидели.
– Я думаю, это как раз то, что называют «подтверждением мотива», – заметила Мередит.
– Нет, как раз подтверждение тому, что у Деймона есть чувства, что ему свойственно все человеческое, – возразила Елена. – И он никогда бы не навредил Стефану из-за,… ну, из-за меня. Он знает, как бы я себя тогда чувствовала.
– Ну, тогда почему он мне не ответит? – проворчала Бонни.
– Может быть потому, что когда он в последний раз видел нас всех вместе, мы смотрели на него так, словно ненавидим, – справедливо заметила Мередит.
– Скажи ему, что я прощу прощения, – произнесла Елена. – Скажи, что я хочу с ним поговорить.
– Я чувствую себя спутником связи, – пожаловалась Бонни, но все же вложила все сердце и силу в каждый вызов. До тех пор, пока она не стала выглядеть измученной и выжатой.
– И, наконец, даже Елена признала, что это никуда не годится.
– Может он придет в чувства и сам начнет тебя звать? – сказала Бонни. – Может завтра.
– Мы сегодня останемся у тебя, – оповестила Елену Мередит. – Бонни, я позвоню твоей сестре и скажу, что ты со мной. Сейчас позвоню отцу и скажу, что буду с тобой. Мэтт, ты не приглашен.
– Спасибо, – сухо сказал Мэтт. – Я что, должен пешком идти домой?
– Нет, можешь взять мою машину, – ответила Елена. – Но пожалуйста, верни ее к завтрашнему утру. Я не хочу, чтобы люди об этом болтали.
Той ночью, три девушки приготовились ко сну, в стиле школьниц, удобно расположившись на запасных простынях и одеялах Миссис Флауэрс (не удивительно, что она выстирала так много простыней сегодня,… должно быть знала каким-то образом, – подумала Елена), мебель была отодвинута к стенам комнаты, а на полу лежало три спальных мешка. Их головы соприкасались, а тела лежали подобно спицам колеса.
«Это и есть пробуждение», – подумала Елена.
«Это осознание того, что в довершение, я могу снова остаться одна. И, о, я так благодарна Мередит и Бонни за то, что они со мной. Это для меня значит больше, чем я могу выразить.
Она, как на автопилоте, подошла к компьютеру, чтобы оставить запись в дневнике. Но после нескольких напечатанных слов, она поняла, что снова плачет, и была тайно рада, когда Мередит обняла ее за плечи и более или мене «заставила» ее выпить горячее молоко с ванилью, корицей и мускатным орехом. И была счастлива, когда Бонни помогла разобраться в одеялах и держала ее за руку, пока они не уснули.
Мэтт остался допоздна. Солнце уже садилось, когда он поехал домой. «Это гонка с темнотой», – вдруг подумал он, не желая отвлекаться от дороги на запах нового дорогого авто, витавшего в Ягуаре. Где-то в глубине души, он размышлял. Парень ничего не хотел говорить девчонкам, но было что-то в прощальной записке Стефана, что беспокоило его. Была единственная вещь, на счет которой Мэтт должен был убедиться, не тыкала ли на нее просто его раненная гордость.
Почему он не написал ничего о них? О старых друзьях Елены, которые теперь «здесь и сейчас». Вы только подумайте, он ведь должен был упомянуть девчонок, пусть даже забыл о Мэтте из-за боли от расставания с Еленой.
Что еще? Определенно есть что-то еще, но Мэтт никак не мог довести это до ума. Все что крутилось у него в голове, было неопределенным, неустойчивым воспоминанием о школе в прошлом году и, да, о Миссис Хилден, учительнице английского.
В тот момент, когда Мэтт думал об этом, он сосредоточился на дороге. Не было никакого другого пути, кроме длинной однополосной дороги, пролегавшей через Старый Лес от пансионата до Феллс Черч. Но он внимательно смотрел вперед, сохраняя боевую готовность.
Он увидел свалившееся дерево, только когда вышел из-за поворота. Мэтт вдавил педаль тормоза, раздался визг экстренной остановки, и машину развернуло почти на девяносто градусов.
