Тьма наступает

были распахнутые пасти, а в каждой пасти торчало множество белых острых зубов.

Бонни попыталась включить фонарик. Наступали ночь, и девушка не понимала, сколько времени осталось до рассвета. Зато она понимала, что из-за деревьев все вокруг кажется еще темнее, и что

они

гонятся за ней и за Мередит.

Малахи.

Вжикающий звук щупалец, рассекающих воздух, стал громче. Намного ближе. Бонни не хотелось поворачиваться и смотреть, откуда он исходит. Этот звук заставлял ее тело совершать что-то немыслимое. В голове у нее непроизвольно снова и снова прокручивались слова Мэтта:

как будто засунул руку в измельчитель для мусора и нажал кнопку туск». Как будто засунул руку в измельчитель для мусора...

Их с Мередит ладони снова стали скользкими от пота. А серая масса двигалась быстрее, чем они. Она сократила дистанцию вдвое, и вжикающий звук звучал еще выше.

Вдруг ее ноги стали будто резиновыми. В буквальном смысле. Она перестала чувствовать свои колени. А потом резина стала растворяться и превращаться в желатин.

Вжип-вжип-ежи-ежи-вжи-и-и...

Этот звук издавал один из

Малахов,

вырвавшийся вперед. Он был все ближе, ближе и наконец оказался перед ними. Раскрылся овал рта, весь усеянный зубами.

Как и рассказывал Мэтт.

Бонни не могла кричать, потому что в легких не было воздуха. Но ей очень надо было закричать. Безголовая тварь впереди, у которой не было ни глаз, ни лица,

только этот жуткий рот, — развернулась и нацелилась прямо на нее. А инстинктивная реакция — ударить ее кулаком — могла стоить ей руки. Господи, он хочет прыгнуть мне на лицо...

—

Вон общежитие, — выдохнула Мередит и рванула Бонни за руку так, что та оторвалась от земли. —

Бежим!

Бонни нырнула в сторону как раз в тот момент, когда малах попытался прыгнуть на нее. Она почувствовала, как щупальца вжикают в ее курчавых волосах. Ее резко и больно дернуло назад, и рука Мередит выскользнула из ее руки. Ноги подкосились. Все ее существо требовало, чтобы она завизжала.

—

Мередит, он меня схватил! Беги!

Спасайся, а то они и схватят тебя!

Здание общежития сияло огнями, словно отель. Обычно там было темно — светилось разве что окно в комнате Стефана и еще какое-нибудь. Но сейчас оно сверкало, как драгоценный камень, до которого Бонни не могла дотянуться.

— Бонни! Закрой глаза!

Мередит не бросила ее. Она по-прежнему была рядом. Бонни чувствовала, как щупальца, похожие на усики растений, щекочут ее ухо, легко пробегают по ее вспотевшему лбу, приближаются к ее лицу, к ее горлу... Она всхлипнула.

Потом послушался резкий громкий треск, смешанный со звуком разбившейся спелой дыни, и по спине Бонни разлилось что-то влажное. Она открыла глаза. Мередит бросила на землю толстую ветку, которую держала как бейсбольную биту. С волос Бонни падали щупальца.

Бонни не хотелось смотреть на бардак у себя за спиной.

— Мередит, ты...

—

Нет времени — бежим!

И они опять побежали. Пробежали по усыпанному гравием подъезду к зданию общежития, пробежали по дорожке, ведущей к дверям. А там, в дверях, держа вруках старинную керосиновую лампу, стояла миссис Флауэрс.

— Скорее, скорее, — говорила она, а когда Мередит и Бонни забежали вовнутрь и остановились, жадно хватая ртами воздух, она с шумом захлопнула дверь. А потом они услышали другой звук. Он был похож на звук удара ветки — резкий треск плюс звук лопнувшей дыни, только намного громче и повторившийся много раз, как треск попкорна.

Бонни отняла ладони от ушей и сползла по стене, усевшись на ковер. Она дрожала.

— Боже милостивый! Что ж вы так себя не бережете, девочки? — спросила миссис Флауэрс, разглядывая лоб Бонни, распухший нос Мередит и фигуры обеих девушек, взмокших и измученных.

— Долго... объяснять... — сумела выговорить Мередит. — Бонни, сейчас ты сможешь посидеть. Наверху.

Каким-то чудом Бонни сумела добраться до второго этажа. Мередит сразу же подошла к компьютеру, включила его и рухнула на стул, стоящий перед компьютерным столиком. Бонни потратила последние силы на то, чтобы стянуть с себя блузку. Сзади она вся была в бесчисленных пятнах от сока насекомых. Бонни скомкала блузку и швырнула ее в угол.

Потом она повалилась на кровать Стефана.

— Что конкретно сказал тебе Мэтт? — Мередит явно начала восстанавливать дыхание.

— Он сказал не то «посмотри в резервной копии», не то «поищи резервную копию» — что-то вроде этого. Мередит, я сейчас... туговато соображаю.

— Ничего страшного. Отдохни. Ты была молодцом.

— Это потому, что ты меня спасла. Спасибо... еще раз

...

— Пустяки. Нет, не понимаю, — добавила она вполголоса, говоря сама с собой, — в той же директории есть резервная копия записки Стефана, но она ничем не отличается от основного файла. Не понимаю, что имел в виду Мэтт.

— Может, он что-то напутал? — неуверенно предположила Бонни. — Может быть, он был вне себя от боли и просто нес белиберду...

— Резервная... резервная... подожди-ка! Кажется, «Ворд» автоматически сохраняет резервные копии в каком-то непонятном месте — типа «папка администратора» или что-то в этом духе. — Мередит стала щелкать мышкой, перебирая директории. — Нет, здесь ничего

,

— сказала она разочарованно.

Она откинулась на спинку стула и громко выдохнула. Бонни поняла, о чем она сейчас думает. Ну не может так быть, что они так долго мчались, подвергая себя опасности, и все это зря.

Не может такого быть.

Потом Мередит медленно произнесла:

— Тут полным-полно временных файлов.

— Что такое временные файлы?

— Это копии файла, которые сохраняются, пока ты работаешь над документом. Впрочем, обычно там бывает какая-то тарабарщина, — снова послышались щелчки мыши, — Но надо проверить все как еле...

Ой! —

Она не договорила. Щелканье прекратилось.

Воцарилась мертвая тишина.

— Что там? — нервно спросила Бонни.

Тишина.

—

Мередит! Не молчи!

Ты нашла резервную копию?

Мередит ничего не ответила. Ощущение такое, что она просто ничего не слышала. Она читала, и на лице ее было написало изумление пополам с ужасом.

23

По спине Елены пробежала волна легкой дрожи. Дамон никогда

не просил

о поцелуе. Тут было что-то

не так.

— Нет, — тихо сказала она.

— Всего один.