Вскоре шоссе обступил лес, вспыхнул синий указатель с белой надписью: «Ведомственная гостиница» Ни к какому ведомству принадлежит здание, ни какой-нибудь другой информации указатель не давал.
Шофер подъехал вплотную к самому крыльцу и выключил двигатель.
Крапивин весело произнес:
– Приехали, выбирайся.
Вытянутое вдоль опушки леса трехэтажное здание, облицованное синей блестящей керамической плиткой, простая стеклянная вывеска со скромной надписью «Гостиница». Два ряда темных погасших окон, и лишь на третьем этаже желтело электрическим светом несколько давно не мытых стекол. Грязь предохраняла от любопытных глаз почище тюля.
– Этот сарай принадлежит вашему ведомству? – спросил Глеб, открывая дверь и пропуская вперед полковника Крапивина.
Но тот оказался достаточно воспитанным, чтобы не пройти первым.
– Только после тебя, Глеб. И пожалуйста, не задавай пока никаких вопросов.
– Значит, принадлежит она не ФСБ, – процедил сквозь зубы Сиверов, ступая на вытоптанный, засыпанный сухим песком ковер в холле.
Полная женщина в массивных очках тут же отбросила на письменный стол газету.
«Ее уже предупредили о нашем приезде», – подумал Глеб, видя, в какое возбуждение пришла дежурная.
– Вы из Москвы? – задала она упреждающий вопрос, глядя на отъезжавшую от крыльца черную «волгу» с антенной радиотелефона на крыше.
– Да, у нас номер на третьем этаже.
Женщина не стала требовать ни заполнения карточек, ни предъявления документов – тут же положила на стойку ключ с массивным деревянным брелком в форме груши, таким огромным, чтобы ни у кого из постояльцев не возникало желания унести его в кармане. Следом за ключом на стойку лег аккуратно заклеенный конверт из плотной голубой бумаги.
Крапивин спрятал его за пазуху, при этом внутри конверта что-то забренчало.
– Номер тридцать три, – проговорила женщина и замолчала, дожидаясь, что же скажут ей постояльцы.
– Машину подогнали? – спросил Крапивин.
– На заднем дворе стоит.
– Отлично, – полковник оттеснил Глеба от стойки и зашептал ему прямо в ухо:
– Это тебе не столица, здесь нас еще уважают.
Полутемная лестница, пахнущая влажной тряпкой и хлоркой, вывела полковника Крапивина и Глеба Сиверова на третий этаж. Длинный коридор, редкие дежурные лампочки под литым, раскрашенным в золото и серебро гипсовым потолком, безвкусный салатный карниз, отлитый руками местных шабашников.
– Прямо-таки Лувр! – восхитился Глеб, разглядывая безыскусные украшения.
– Ты что? – возмутился Крапивин. – Они здесь и слова такого не знают! Это на местном наречии называется «по-богатому».
– Красиво жить не запретишь, – кисловато усмехнулся Глеб.
– Красиво – не запретишь, богато – можно.
– Надеюсь, номер у нас без излишеств? Крапивин виновато развел руками.
– Люкс. Лучший номер во всей гостинице.
– Представляю себе.
– Фантазии не хватит.
– Чуть больше золота, чуть меньше серебра. В кроватях лежит пара жирных бабенок.
– Не угадал – худых. Здесь есть нечего. В общем, самая обычная гостиница.
– Что-то постояльцев в ней не густо.
– Кого ты сюда заманишь? – рассмеялся полковник ФСБ. – Строили ее для дальнобойщиков из Совтрансавто. Ни ресторанов здесь, ни девушек, один единственный автобус ходит в Псков два раза в день – развозит персонал. Место тихое и уединенное.
– Тебе бы, Крапивин, рекламным агентом работать, а не в спецслужбе.
Табличка с двумя тройками оказалась прикрученной к двери в самом конце коридора. Хорошо смазанный замок легко открылся. Мужчины шагнули в недавно проветренный номер, загорелась хрустальная люстра под низким потолком. Глеб оказался прав: здесь тоже царило буйство провинциальной фантазии. Те же гипсовые плиты, раскрашенные золотом и серебром, на стенах ковры, мягкая мебель, в советские времена способная поразить воображение, теперь же – не привлекательнее прошлогоднего, недавно появившегося из-под снега окурка «Примы». В высокой керамической вазе у подножия буфета топорщился целый сноп озерного камыша. За стеклом поблескивал хрусталь, громоздились тарелки с надписью «Ресторан».
– Что поделаешь – люкс!
– Не нравится, иди жить в коридор.
Полковник Крапивин, не раздеваясь, опустился в мягкое кресло и, не прикасаясь к обуви руками, сбросил ботинки. Закурил. Немного подумав, забросил ноги на журнальный столик и обратился к Глебу:
– Располагайся, мы дома.
Глеб щелкнул кнопкой телевизора. Замерцал экран, номер наполнила музыка.
– Что в конверте? – поинтересовался Глеб. Крапивин бросил конверт на стол и предложил:
– Вскрывай.
– В конвертах обычно вручают деньги.
– Не только.
– Еще в них пересылают миниатюрные бомбы, чтобы оторвало пару пальцев.
– ..и девушек поздравляют с днем первой менструации…
– Замечание не по адресу.
– Тогда – поллюции.
– Полиции, – поправил Крапивина Глеб, – полиции нравов, – и вскрыл конверт.
В руках у Сиверова оказалась тонкая пачка долларов, бумага, свидетельствующая о том, что Людгардас Дебилюнас приобрел их в одном из питерских банков, связка ключей с брелком, который украшал фирменный знак БМВ. Международные права, техталоны, техпаспорт.
Глеб отодвинул все это богатство на край стола и, вытащив из бумажника паспорта, внимательно принялся изучать их – фотографии Людгардаса Дебилюнаса.
– Да, ты, конечно, от души расстарался. Ну и морду нашел! Свиного рыла не хватает, а так, все остальное, можно считать, в порядке.
– Сейчас твою морду подправим, родная мать не отличит, – полковник Крапивин легко сбросил пальто и прямо в носках отправился в ванную. – Чего расселся, – крикнул он Глебу, – пошли.
В просторной ванной комнате висело зеркало в фигурной пластмассовой раме. Крапивин уже расставлял на полочке привезенные с собой флаконы.
– Люблю я это дело, – приговаривал полковник, – сразу молодость вспоминаю. Я до армии актером хотел стать, даже в театр работать устроился – помощником гримера.
Сиверов поискал глазами, где бы сесть. Стульев в номере не было, а кресло не прошло бы в узкую дверь. Пришлось опустить крышку унитаза и сесть на него.
– Зря штаны не спустил.
– А я – по-богатому, не снимая, новые себе куплю, крутые.
– Сбрасывай рубашку, сейчас мы тебе благородную седину подправим.
Сиверову пришлось склониться над биде, а полковник, размотав гофрированный шланг душа, включил горячую воду. Затем запахло парикмахерской. Едкая жидкость полилась на волосы Глебу. Крапивин ловко замотал ему голову полотенцем и засек время.
– Через пять минут снимешь.
Этого времени хватило, чтобы выкурить сигарету. Вновь в биде полилась вода, на этот раз окрашенная черным. Зажужжал фен. Полковник Крапивин артистически работал расческой. Театральный гример из него получился бы неплохой.
– Можешь смотреть, – наконец разрешил он.
