Второе – то самое, которым занимается сейчас генерал Разумовский, – получение наличных долларов от иракского режима…
– Вы, Федор Филиппович, идете абсолютно правильной дорогой. Вспомним, как все происходило. Произошло три убийства, после чего вы обращаетесь к генералу Разумовскому с предупреждением, что, возможно, следующей жертвой станет он…
– Ты считаешь, Глеб Петрович, я поступил не правильно?
– Нет. Предупредить – святое дело. Но как он отнесся к вашему предупреждению?
– Странно как-то. Я уже тебе говорил об этом. И кажется, не придал моим словам должного значения.
– Смотрите, что получается. Хотели – во всяком случае, так считали вы – убить генерала Разумовского, но почему-то покушение было совершено на вас.
– Ты же сам сказал, мы находимся на одной полке – До этого вы не интересовали убийцу. А информация о том, что вы знаете о существовании фальшивых денег, могла уйти двумя путями: или через ваш отдел, где разрабатывается версия об их существовании, или через генерала Разумовского, которому, вы сказали о возможном покушении.
– Я с самого начала действовал не очень-то осторожно, – согласился с Сиверовым Потапчук. – Но теперь искать прорехи, через которые ушла информация, практически бесполезно. Я не знаю, была слежка за гравером или же нет, тогда не было возможности все предугадать.
– Я думаю несколько о другом…
– О чем же?
– А не с самого ли начала действовала рука генерала Разумовского?
– Мне не хотелось бы так думать.
– По-вашему, я горю желанием, Федор Филиппович?
– Я сумел собрать о нем кое-какие сведения, – признался Потапчук.
– Вот видите, наши мысли движутся в одном направлении.
– В одном направлении движутся и параллельные прямые, которые нигде не пересекаются.
– В бесконечности они пересекутся.
– Бесконечность – это то слово, которого я не люблю, – поморщился генерал.
– Что вам известно о Разумовском?
– Кое-что в общих чертах. Я сумел выяснить, что он довольно выгодно отличается от.., от… Ну скажем так: от большинства, к которому принадлежит.
– В каком смысле?
– У него довольно скромная квартира, он не строит загородный дом. Дача у него в таком же самом виде, как он се построил в конце семидесятых годов – никаких сногсшибательных трат, Сиверов рассмеялся.
– И это вас насторожило? В хорошие же времена мы с вами живем, Федор Филиппович.
– А тебя это не настораживает?
– То же самое я могу сказать и о вас. Вы не построили себе загородную виллу, не оформили на ближайших родственников пару магазинов, и я не знаю ни одной бензозаправки, которая бы принадлежала вам.
– Если бы такое досье было получено где-нибудь в США или в Европе, никто бы и беспокоиться не стал.
А поскольку мы с тобой живем в Зазеркалье, то из имеющейся информации можно сделать два вывода: или же генерал Разумовский кристально чист в своем служении государству, или же он не собирается долго здесь задерживаться и в ближайшее время рванет за границу.
– Откуда у него на это деньги?
Потапчук развел руками.
– Не знаю, но хотелось бы знать.
– По тому, как вы обстоятельно и неспешно со мной разговариваете, – Сиверов поднялся и подошел к окну, ему легче было говорить с Потапчуком, когда их взгляды не встречались, – я догадываюсь, что вы мне хотите предложить…
– Да, Глеб, именно так. Я снимаю все свои предыдущие предложения и, если бы ты носил форму, сказал бы: приказываю отдохнуть, заняться собственными делами да и вообще постараться забыть фамилию Разумовский.
– А вы уверены, что поступаете правильно?
– С меня хватило и одной ошибки. На сегодняшний день у генерала Разумовского такие полномочия, каких не имеет ни один руководитель спецслужб.
– Это временное.
– Конечно, до того момента, – когда окончится операция по продаже оружия и произойдет передача денег.
Но я не могу себе позволить роскоши отслеживать проводимую им операцию. С меня просто голову снимут, если узнают о моей самодеятельности.
– Где большие деньги, там и большие искушения, – произнес Сиверов, не отворачиваясь от окна. – И если вы не можете…
– Не можешь и ты, – тут же напомнил Потапчук.
– Вам хотелось бы так легко сдаться?
– Честно признаться – да.
– Вспомните лифт, мину, погибшего соседа, его семью… Ведь вы живы, Федор Филиппович, лишь по случайности. Их жизнями заплачено за то, что мы разговариваем с вами.
– Ты мне на жалость не бей, – рассердился генерал Потапчук, – самому тошно. Поделать ничего не могу.
Мы же с тобой не бандиты, чтобы самим решать, кто прав, кто виноват? Мы можем помешать нужному делу.
По чистой случайности не убили тебя и ты никого не убил.
– В каждой случайности есть своя закономерность, – философски заметил Сиверов, ощупывая раненое плечо. – Значит, вы не собираетесь рисковать?
– Я не собираюсь делать опрометчивых шагов.
– В ваших словах звучит утешение.
– Пойми, Глеб, у каждого человека есть свой потолок, выше которого ему не дано прыгнуть.
– Раньше вы думали иначе.
– Я всегда думал так, но никогда не говорил тебе, что мы находимся в центре мироздания. Существуют дела поважнее наших, и мы не вправе вмешиваться в них, не думая о последствиях.
Сиверов не удержался от улыбки, сел прямо на пол, оперевшись спиной о ребристую батарею парового отопления.
– Погодите, Федор Филиппович… Я представляю, о чем вы сейчас станете мне говорить. Вы скажете, что я один ничего не стою без вашей организации, скажете, что это она даст мне право быть одновременно следователем, судьей и исполнителем приговора. Но не мне вам объяснять: в том, что я делаю, законности процентов десять, не больше. И вы прекрасно знаете, чем мы руководствуемся, принимая решения.
Потапчук мотнул головой, не желая соглашаться с Глебом.
– Ты не знаешь, сколько раз мне приходится согласовывать свои решения, сколько раз мне приходится стоять навытяжку уже после того, как ты окончил дело.
ФСБ – это контора, где должна существовать бумажка на каждый израсходованный патрон.
– Федор Филиппович, вы передергиваете карты и пытаетесь выглядеть в моих глазах хуже, чем вы есть па самом деле. Существует одно-единственное слово – справедливость. Ею вы и руководствуетесь. Все остальное – бумажная возня, честно говоря, не стоящая вас.
Не пишете же вы в отчетах, что Глеб Петрович Сиверов, агент под оперативным псевдонимом Слепой, получил от генерала Потапчука Ф. Ф. пять упаковок патронов, из которых десять ушли на предупредительные выстрелы, а три пули попали в цель. Уверен, эти патроны хоть и списываются, но совсем на другие нужды. Я двумя руками за то, – Сиверов поднял руки и сразу поморщился от боли, опустил левую, – за то, чтобы не выходить за рамки закона. Но ответьте мне: законы действуют? Если они и
