Возможно, я смог бы наскрести тысчонку, продав кое-какое имущество, личные вещи и исчерпав мой и без того уже опустевший банковский счет. Большая часть моих личных сбережений уже уплыла в сточную канаву, и мне остались только шестимесячные выплаты.
— Я бы предпочел уплатить, ваша честь, если бы вы дали мне время, чтобы собрать требуемую сумму…
Он стукнул молоточком по столу.
— Мистер Корнелл! — гневно прогудел он. — Разве можно доверять вору? Всего за несколько минут вы можете удрать от правосудия, не получив наказания в соответствии с объявленным вам приговором. Правда, вы можете отправиться за деньгами, но только если оставите что-нибудь в залог, по ценности равное штрафу.
— Ничего себе…
— Однако, если вы не в состоянии заплатить, мне ничего не останется сделать, как засадить вас на девяносто дней в тюрьму! Пристав!
Я отказался платить. И отказываясь, даже почувствовал своеобразное удовлетворение. Уж слишком много они хотели получить!
И не важно, что мне предстояло исчезнуть на девяносто дней. За это время я смогу обдумать планы на будущее, погрызть ногти.
Зуд в пальце начался снова, только на этот раз сильней, и уже не унимался от почесывания о штаны. Я надавил на подозрительное место ногтем большого пальца и почувствовал что-то твердое.
Я посмотрел на зудящий палец и, сосредоточившись изо всех сил, прощупал своим восприятием.
В кончике пальца сосредоточилось колечко величиной не больше булавочной головки. Я поковырял его ногтем. Из ранки брызнула кровь, и я с волнением прощупал крошечный комочек плотной плоти, в который проникала и который омывала горячая кровь. Мое восприятие не лгало: несомненно, мекстромова инфекция. Иммунитет был прорван!
Пристав толкнул меня в плечо и сказал:
— Топай, Корнелл!
У меня было девяносто дней, чтобы проследить, как этот комочек разрастается до невообразимой величины со скоростью одна шестьдесят четвертая дюйма в час!
16
Судебный пристав повторил:
— Топай, Корнелл! — и добавил сурово: — А не то я надену на тебя наручники.
Я повернулся, беспомощно пожав плечами. Попробовал подлизаться, заговорить, но безуспешно. В то мгновение, когда я готов был заговорить и открыл свою пасть, меня ошарашило, что я чуть было не совершил непростительную ошибку. Ведь какая разница, стану я огрызаться или нет? Все равно я погибну. Но зато, рано или поздно, кто-то в этой местной тюряге войдет в мое положение и переправит меня в Медицинский Центр дипломированного специалиста Фелпса.
Снова я попал в ситуацию, где единственное, что мог сделать, — это расставить пошире уши и смотреть в оба. Авось что-нибудь и выплывет. Но прежде чем я прошел один-два шага по направлению к двери, кто-то в зале суда ясно произнес:
— Ваша честь, у меня имеется на этот счет кое-какая важная информация.
Его Честь с непередаваемым изумлением на лице оглядел зал.
— В самом деле? — проскрипел он.
Я обернулся, потрясенный.
Между рядами спокойно шел доктор Торндайк. Он подошел вплотную к судье и объяснил, кто он и почему здесь оказался. Затем выудил бумажник, до краев набитый всякими бумагами, удостоверениями и кредитками.
Вид у судьи был весьма подозрительный и осторожный. Удостоверившись в содержимом бумажника, он кивнул. Торндайк усмехнулся в усы и продолжал, обернувшись ко мне:
— Было бы против моих правил позволить вам засадить в тюрьму этого негодяя, — сказал он внушительно. — Ведь у мистера Корнелла Мекстромова болезнь!
Как только он объявил меня заразным, все отпрянули и уставились на меня с ужасом и отвращением на лице. Двое даже принялись вытирать руки носовыми платками. Приятель, который оказался на том месте, где я недавно ковырял комочек мекстромовой плоти, отодвинулся подальше. Несколько посетителей поспешно удалились.
Его Честь побледнел.
— Неужто? — переспросил он доктора.
— Точно. Обратите внимание на кровь на его пальце. Только что мистер Корнелл нащупал кусочек мекстромовой плоти размером с булавочную головку. Это первый признак, — продолжал объяснять доктор. — Естественно, подобную раннюю стадию тяжело обнаружить, разве что при клинических исследованиях. Но поскольку я телепат, а Корнелл — эспер, его мозг сообщил моему мозгу об этих печальных обстоятельствах. Единственное, что необходимо прочесть в его мозгу, — что стало с тем комочком мекстромовой плоти, который он ковырял и уронил на пол.
Судья резко ударил молотком.
— Я вверяю этого преступника в руки доктора Торндайка, который, как представитель Медицинского Центра, переправит заключенного в такое место, где ему окажут соответствующую помощь.
— Но послушайте, — начал было я, но Его Честь прервал:
— Делайте, как я сказал.
Я обернулся к Торндайку:
— Ладно, вы победили.
Он снова улыбнулся; мне так захотелось вмазать по этой улыбающейся физиономии костяшками пальцев, но я понимал, что только расплющу руку о твердое, как камень, лицо Торндайка.
— Тогда, мистер Корнелл, — сказал он тоном лечащего врача, — давайте обойдемся без обычных выходок.
— Всякого подхватившего мекстромову чуму, — объяснил он судье, — начинает мучить мания преследования. Некоторые даже обвиняют меня в каком-то гигантском фантастическом заговоре против них. Не так ли, мистер Корнелл? — он продолжал смотреть на меня. — Мы обеспечим вам наилучшее лечение, которое только известно современной медицине.
— Валяй! — проворчал я.
Его Честь еще раз ударил молотком.
— Офицер Грюнвальд! — рявкнул он. — Проводите подсудимого и доктора Торндайка в Медицинский Центр, а потом доложите мне о выполнении задания.
Потом судья оглядел зал, ударил молотком еще раз и прокричал:
— Дело окончено. Следующее дело!
Мое второе посещение Медицинского Центра прошло довольно спокойно. Я вошел через служебный вход, так и не увидев крашеной блондинки у переднего подъезда. Мы проехали через широкие автоматические ворота в стороне от основной дороги. Потом остановились напротив небольшого кирпичного строения и, как только прошли приемную, оказались в отдельном кабинете. Торндайк велел секретарше, чтобы она меня оформила. Мне совсем не нравилось, что со мной обращаются как с посылкой, но, казалось, никого не волновало, что я думаю по этому поводу. Все было сделано быстро и эффектно. Я едва успел сесть и закурить сигарету, как в дверь уже вошла сестра с указанными Торндайком документами, огляделась и вручила их офицеру Грюнвальду.
— А не опасно для меня это… э… общение… — запинаясь, обратился он к Торндайку.
— Если заметите, что… — попробовал я привлечь его внимание к спокойствию Торндайка в моем присутствии и подбить Грюнвальда прощупать доктора, но тот вновь оборвал меня.
— Никто пока не нашел никаких следов инфекции, — сказал он, — а мы постоянно живем бок о бок с
