(Нашелся ли уже Крисарх?)
(Нет.)
Короткий ответ нес в себе целую бурю эмоций.
Мхо изогнула свой шейный отросток к Люсьер.
— Вы, люди, всегда делаете все серьезное втроем. Именно это убедило нас в том, что вы действительно разумны.
Остальные двое келли придвинулись ближе и все время разговора осторожно дотрагивались до её рук и плеч ласковыми, поглаживающими движениями. Несмотря на всю их необычность — а возможно, благодаря тому, что они абсолютно не напоминали людей, — в прикосновениях этих не было ничего недостойного; они даже странным образом успокоили ее.
— Говоря о троицах, — продолжала келли, — мы поздравляем тебя с завершением.
Пытаясь понять смысл последнего заявления, Люсьер сумела тем не менее сохранить на лице выражение вежливого интереса.
(Завершением?) — транслировала она на босуэлл, пока инопланетянин продолжал говорить.
— Мы встречались с Ранором и с нетерпением ждем встречи с третьим.
(Третьим?)
(С нашим еще не родившимся ребенком.) Любовь и гордость Ранора окатили её теплой волной.
(Но мы ведь сами только недавно узнали об этом. Как они...)
(Келли часто используют ультразвук, читая по мускулатуре.)
Овладев собой, она поклонилась.
— Мы весьма польщены, — выразительно сказала она.
— Примет ли Ансония условия протектората? — резко сменила тему Мхо.
Люсьер замешкалась с ответом, ощущая нараставшую тревогу окружавших её аристократов. Ранор воздержался от комментариев.
— Как раз на это предстоит ответить моему Послу.
Все трое келли рассмеялись — звук был полон нескрываемой иронии.
— Он лишен лент, — заявила Мхо, взмахнув бахромой собственных лент. — Стерилен. Пустышка.
(Ленты связующей — генетический материал, несущий память расы), — неожиданно вмешался Ранор.
— Нет, — продолжала келли. — Только глядя на тебя и таких как ты — художников, поэтов — Панарх будет принимать решение. Вы все равно что губы... прости, глаза своего народа. — Шейный отросток Мхо ласково прикоснулся к её щеке. — А ты — в особенности, Люсьер ген Алтамон. Родись ты в Тысяче Солнц — и мы не сомневаемся, ты стала бы одним из Пророков.
Келли умолкла, и все три шейных отростка повернулись к ней, пристально уставившись девятью ярко- синими глазами.
Неожиданный комплимент застал Люсьер врасплох, и она не нашлась что ответить. Пророки считались высшей ступенью Архетипа и Ритуала — особо одаренные художники, чьи произведения перерабатывали старые и создавали новые традиции, помогавшие объединять множество культур Тысячи Солнц. Она ощутила на себе множество взглядов окружавших её Дулу и поняла, что келли как бы ненароком — что было вообще свойственно панархистской политике — заявили о поддержке стремления Ансонии к протекторату, избегая обычных испытательного периода и карантина.
— Надеюсь, мы примем такое решение, — выдавила она из себя.
— Мы тоже. Вам есть что предложить, и еще больше — что обрести от этого.
Толпа на мгновение расступилась, и они увидели стоявшую в стороне величавую фигуру Верховного Фаниста Дезриена; на груди его ярко горел Диграмматон, Люсьер надеялась, что он не подойдет к ней — она была убежденной атеисткой, и старомодная религиозность Магистерия, духовных властей Тысячи Солнц, одновременно привлекала и отталкивала ее. Она не знала, что могла бы сказать ему. На помощь ей пришли келли.
— Однако мы и так злоупотребляем твоим временем, — спохватилась Мхо. — Тебе нужно наблюдать и обобщать увиденное. — Троица исполнила сложный жест, охвативший весь зал. — Мы надеемся на тебя.
— Что вы, Ваша Светлость. Мне приятно беседовать с вами.
Келли понизила голос так, чтобы следующих слов не слышал никто, кроме Люсьер:
— Нам тоже, но мы видим здесь Верховного Фаниста и ощущаем твое беспокойство. Мы отвлечем его, а ты тем временем сможешь уйти от встречи.
Люсьер не без удивления осознала, что почти сверхъестественная чувствительность Дулу к языку движений и жестов распространяется и на инопланетную аристократию, а способность воспринимать ультразвук дает им недоступные людям преимущества.
И тут ей пришлось сопротивляться отчаянному приступу смеха при виде того, как келли, прощаясь, отвесили безукоризненный по изяществу и церемонности формальный поклон. При всей несхожести их строения она безошибочно распознала обращение: старшего к младшему, но с уважением к более важному роду занятий. Именно так полагалось обращаться к Пророку и, кланяясь в ответ, она услышала удивленное перешептывание окружавших.
(Ты все еще считаешь, что Ансония представляет собой сложный случай?) — В голосе Ранора зазвучал теплый юмор. — (По сравнению с келли интеграция вашего народа в Панархию будет просто детской игрой.)
(Будем надеяться), — ответила она. — (Но ты, возможно, недооцениваешь всю глубину наших предрассудков.)
(Не сосчитать, сколько раз нам приходилось иметь дело с рационалистическими демократиями — этой стадии развития не миновала ни одна цивилизация. Но принцип всегда один и тот же: те, кто в жизни своей отвергают значение ритуала и символов, бессильны перед ними.)
Оживление у входа означало прибытие новой группы гостей. В центре её шагал рослый мужчина, которого она еще не встречала. На нем был строгий черный мундир, единственным украшением которого служил Солнечный Герб. Она навела на него айну и дала максимальное увеличение.
(Это Миррадин, Демарх Облака Архиленга), — подсказал Ранор. — (Возможно, самый могущественный высокожитель Панархии, правящий почти тысячей онейлов.)
Пока высокий Дулу пересекал зал, её еще раз поразил контраст между Нарбоном и Артелионом. Здесь Солнечные Гербы встречались чуть ли не на каждом шагу — там их почти не было. Здесь высокожители и нижнесторонние гармонично сливались в одной пестрой толпе — там налицо была власть нижнесторонних, скупых на слова и узколобых.
Понемногу Дулу начали выстраиваться в две шеренги, протянувшиеся по обе стороны от дверей в Тронную Залу: близилось время Третьего Воззвания. Пятясь вместе с остальными, она обратила внимание на некоторую нерешительность в движениях окружающих её людей, совершенно не характерную для обычной для Дулу церемонии. Да и шум толпы тоже изменился: он сделался резким, даже зловещим, отчего по спине её пробежал неуютный холодок.
(Что происходит?) — спросила она.
С минуту Ранор не отвечал. Когда он заговорил, она ощутила в его голосе напряжение.
(Многие здесь, как и ты, связаны через босуэллы с кем-то вне зала, и сейчас расходится весть: никто не знает, где Крисарх нур-Аркад.)
Ларгон вошел в Зал Слоновой Кости; за ним, как и прежде, шла представительница Поллои. Лицо его было спокойно, но глаза метались по сторонам, как пойманные светляки.
(Зачем же они продолжают? Почему не отложат Третье Воззвание?)
Голос Ранора прозвучал беспомощно.
(Нет прецедентов. Если его задержка или отсутствие преднамеренны, то это непростительно: здесь сегодня собралось фактически все правительство, кроме Внутреннего Совета. Если нет...) — Она услышала странный звук; судя по всему, Ранор сглотнул слюну. — (Если нет, если это связано с отсутствием Эренархини, это может означать первый шаг дворцового переворота.)
(Ваннис... И Крисарх Брендон?) — поперхнулась она от неожиданности, пытаясь представить себе холодную, как бриллиант, Эренархиню и симпатичного, голубоглазого младшего сына Панарха, вечно
