рабыней. Ты тоже узнала многое.
– Все, что ты говоришь, звучит холодно, расчетливо, бессердечно. Будто мы были просто куклы, которых можно переделывать, с которыми можно играть, и никому дела нет до их страдания, боли и унижения. Наши жизни, наш разум действительно ничего не значили для твоего хозяина. И он получил именно то, что хотел. Меня будто помоями облили.
– Так ведутся войны в эту эпоху. Может быть, они всегда велись так. Маленьким людям приказывают идти в атаку. Если они не делают этого – их расстреливают как изменников. Если делают, но погибают – за их телами могут укрыться другие и продвинуться еще чуть-чуть вперед. Вы интересная раса. Вся ваша история – это серия маленьких убийств. А когда вы стали сильнее и опытнее, и убийства стали крупнее. Теперь во многих мирах вы можете уничтожить весь ваш род за считанные минуты, и это вершина человеческой цивилизации. Здесь безумец намерен стать богом. Но в обществе, построенном на убийствах, не может не быть безумцев. Моя раса наблюдает все это крайне увлеченно. Некоторые из нас проводят вечность, споря о вопросах, которые поднимаете вы, люди. Ты возражаешь против того, что могущественные силы используют тебя как орудие, чтобы пресечь нечто ужасное. Но если бы те силы не сделали этого, не были бы мы виноваты в том, что позволили случиться большему преступлению по отношению к большему числу людей? Увлекательный вопрос. Вы пешки своих богов. Вы молитесь о милосердии, о прощении, о победе в сражении и о гибели ваших врагов. Вы совершаете жертвоприношения. Вы рождены пешками. Это в вашей природе. Но когда вы замечаете это, вы протестуете.
– А что вы такое, Кромил?
– Альтернативная реальность. Из вселенной, которая так не похожа на вашу, что вы не могли бы даже понять ее. Давным-давно мы научились вылезать в просветы, через которые Ветер Перемен рвется наружу. Здесь мы принимаем какую-то форму ваших миров, а иначе все это для нас непостижимое сумасшествие. Мы имеем дело с самыми могущественными из вас. Мы предоставляем им некоторые услуги, а они нам – некоторые вещи, которые мы хотим. Это хорошо отработано за многие годы.
– И что хотят от нас создания вроде тебя? Ответ Кромила ошеломил ее, она даже покачнулась, как от удара.
– Развлечения, – сказал он. Чарли молчала.
– Ты расскажешь еще кому-нибудь? – с любопытством спросил Кромил.
– Может быть. Но Сэм не нужно знать сейчас, а колдунам ваши взгляды, наверное, и так известны.
– О, да.
– У Клиттихорна есть побратим?
– Да, у них у всех есть. Это отчасти необходимо для высшей магии. Видишь ли, мы очень верны, какую бы сторону нам ни случилось принять, но мы предпочитаем наблюдать.
– Не сомневаюсь. Ты все же подействовал на меня чертовски угнетающе. Полагаю, для блага всех я должна постараться поспать.
– Твоя роль в этом, за исключением роли матери, подходит к концу, – сообщил ей побратим. – Вот-вот начнется большое шоу. Мы активно делаем ставки на исход.
Она швырнула в него камушком, но промахнулась.
К удивлению Чарли, следующим на их пути был Масалур, но только Булеан и Кромил отправились в средину. Остальные во главе с Итаналон полетели на восток. Они пролетели над лазурным тропическим океаном и приземлились на острове миль тридцать длиной и двадцать шириной, самом большом из вереницы вулканических островков. Место было точь-в-точь как на картинках, которые изображали тропический рай, с кокосовыми пальмами, бананами и манго, растущими повсюду. Это было великолепное место, и жили здесь, кажется, только птицы и насекомые.
На острове был единственный маленький, но с виду уютный домик на берегу тропической лагуны, которая тоже была как с художественной открытки. Внутри они с удивлением обнаружили две спальни с большими удобными современными кроватями с пружинными матрасами, гостиную и нишу для столовой и нечто вроде рабочего кабинета с видом на лагуну. Все было обставлено по-домашнему уютно. Уборная была во дворе, а вместо душа был прелестный тропический водопад в ста ярдах от дома, в джунглях. Были еще масляные лампы, кладовые и закрытая жаровня во дворе. Не было ни электричества, ни водопровода. Дом выглядел как чья-то воплощенная идея об идеальном тропическом убежище.
Булеан появился часов через шесть после них. К этому времени они уже нашли запруды с пойманной во время отлива рыбой и сами уже чувствовали себя на острове, как рыба в воде. Колдун был не один.
С ним были два создания, абсолютно идентичные близнецы с не правдоподобно гладкой зеленой кожей, которая, казалось, была почти лишена пор и слегка блестела на солнце. Губы у них были зеленые, а глаза – как изумруды, окруженные бледно-оливковым морем. На ногах у них было по три пальца, соединенных широкой перепонкой. Четыре тонкие руки казались менее подвижными, чем у людей, негнущимися и заканчивались тремя длинными одинаковыми пальцами. Они смыкались, как клешни, но были мягче и такие же проворные, как человеческие. Нижняя пара рук свободно поворачивалась, как на шарнирах. Еще у них было по четыре маленькие, но крепкие груди, верхняя пара слегка опиралась на нижнюю. Тонкие цепкие хвосты выходили где-то между влагалищем и прямой кишкой. Они были около фута длиной и оканчивались чем-то похожим на пенис.
Все смотрели на них с одной и той же мыслью: 'Так вот что Ветер Перемен сделал из масалурцев…'
– Это Модар и Соброа, – представил их Булеан. – Различать их вы научитесь, когда будете разговаривать с ними. Модар раньше был мужчиной ростом шесть футов и два дюйма, а Соброа была красивее всех женщин-адептов, с которыми мне приходилось когда-либо встречаться. Они были среди тех, кто добровольно остался поддерживать щит.
– Если уж вы шокированы, – сказала одна из них странным двухтональным голосом, – представляете, каково нам было увидеть, что с нами случилось. Надеюсь, вы привыкнете к нам, хотя мы еще сами не привыкли к себе и каждый день узнаем что-то новое. Боюсь, пройдут годы, прежде чем мы узнаем все.
– Важно другое, – сказал Булеан. – Соброа – целительница и акушерка. Сейчас у нее нет силы, но она приняла множество младенцев и знает, как оказать первую помощь. Модар был моим библиотекарем. Он романтик и мечтатель. Это он нашел и в основном спроектировал это место. Здесь нет ничего, о чем бы он не знал.
– Оно вам нравится? – спросила другая голосом, почти идентичным голосу первой. Только в тоне можно
