мама дрожащим голосом. – Это какой-то розыгрыш, да, сынок? – с надеждой спросила она.
Саша подавленно молчал.
– Я давно замечала, эта твоя странная дружба с Леней, когда остальные мальчики курили, пили, ухаживали за девочками, мы заставляли вас мастерить ракеты, планеры, собирать карманные приемники. При наших небольших доходах мы покупали тебе авиамодели, схемы, радиодетали, а чем все это кончилось?! Как мы были слепы! – Ее слова прервались рыданиями.
В горле у Саши сжался болезненный комок, словно в трахею воткнули иглу со слоновьей дозой заморозки.
– Я думаю, это моя вина, – справившись с собой, сказала мама. – Я подавляла твои стремления, не спрашивая тебя, я не знала, чего ты хочешь на самом деле. Но ведь в то время так жили все, нас ведь тоже никто не спрашивал, чего мы хотим. Я понимаю, что это не оправдание, но тогда все мы жили в воображаемом мире. Мы жили пятилетними планами, которые никогда не выполнялись, об этом мы узнали только много лет спустя. Наша жизнь была у нас украдена и разменяна на пятаки. Я чувствую себя не вправе говорить тебе что-нибудь, по-моему, ты совершил очень мужественный поступок. В нашем перевернутом мире даже для того, чтобы признать себя геем, необходимо мужество. Иди своим путем, сынок, я не могу благословить тебя, но это уже ничего для тебя не значит.
Саша слышал ее дыхание, доносившееся к нему сквозь тысячи километров с помощью финской электроники, чувствительной к человеческим переживаниям.
– Мама, – решился он наконец, – как там папа?
– Папы уже нет с нами, – проговорила она ровным голосом, – его хватил удар, как только он узнал про ваш брак. Он умер легко, – успокоила мама Сашу, – не мучился. До свидания, сынок, звони.
Саша зарыдал и сел на пол, прижав телефонную трубку к груди. Горло задеревенело, и глотать слезы стало очень больно.
Борт «Алексея Косыгина»
Показав охраннику специальный пропуск, Леня проехал мимо пакгаузов и огромных морских грузовых контейнеров и остановил машину прямо у трапа российского грузового судна «Алексей Косыгин». Друзья вышли из машины и направились к встречавшему их вахтенному офицеру.
Они прошли по нижней палубе до трапа наверх, где офицер передал их, как эстафету, другому офицеру, который довел их до капитанской каюты и открыт дверь.
Капитан судна, пятидесятилетний мужчина, поднялся навстречу Саше и Лене и жестом предложил сесть.
– Господа, – обратился он к друзьям, – боюсь, наша встреча закончится, не начавшись. К сожалению, я получил радиограмму с предписанием возвращаться в Калининград, не разгружаясь.
– Но это же... – начал было Саша.
В это время вошла буфетчица и стала сервировать чайный столик на три персоны. Делала она это не очень ловко, но при этом нагибалась так грациозно и решительно, что Лене заранее стало скучно от того, чем они собирались здесь заняться, – покупать спертый в России, в обход всяких лицензий и квот, металл.
Пока буфетчица расставляла чашки, капитан, Леня и Саша молчали, так как дело, по которому они пришли на борт «Алексея Косыгина», было достаточно деликатным и не предназначалось посторонним.
– Простите, – сказал Леня, когда буфетчица вышла, – я на секунду оставлю вас. Забыл в машине сигареты.
– Пожалуйста, – предложил «Мальборо» капитан.
– Нет, спасибо, я свои, – отказался Леня, – а то кашель задушит. – И поспешно вышел.
Буфетчица закрывала дверь своей каюты, когда в коридоре появился гость капитана.
– А у вас пиво есть? – спросил Леня.
– Конечно, – кокетливо ответила буфетчица.
– Российское? – уточнил Леня.
– Найдется и российское...
Не дав ей договорить, Леня шагнул в ее каюту и закрыл за собой дверь.
– Меня убеждать не надо, у меня приказ. Через два дня я разворачиваюсь и иду обратно в Калининград, – с показным спокойствием проговорил капитан.
– С полным трюмом титана? – ехидно уточнил Саша.
– Да, с полным. А ты передавай в свое КГБ или где ты там работаешь, что капитан Крупенин не даст разворовывать родину.
– Та-ак, – озадаченно протянул Саша, поняв, что их принимают за спецагентов. – Обязательно передам. Только знаешь, что мне о тебе там скажут?
– Знаю, – уверенно сказал капитан, наливая в бокалы из двух бутылок сразу.
– Что это за смесь? – подозрительно спросил Саша.
– Шампанское со спиртом, коктейль «Срочное погружение». У нас должен получиться конкретный содержательный разговор.
– А почему два стакана? Сейчас подойдет мой компаньон, – сказал Саша.
– Твой компаньон сейчас занят. – Капитан нажал кнопку дистанционного управления и включил монитор, показывавший то, что происходило в каюте буфетчицы. Саша увидел чей-то голый зад и бесчисленное количество голыхног: ему даже показалось, что Леня сражается с женщиной-осьминогом, – такую шутку сыграло зеркало на двери каюты. Среди коробок и ящиков Леня трахал полуодетую буфетчицу, которая стонала и подвывала от страсти. Ящики и коробки вздрагивали в такт движений случайных, но страстных партнеров.
– С ним Тамара работает. Мне для этого разговора свидетели не нужны, – пояснил ситуацию капитан.
Саша хотел объяснить, что нужен как раз Леня, а не он, но капитан так уверенно обратился к нему как к главному, что Саше было неловко его поправлять. Кроме того, пришлось бы оттаскивать Леню от буфетчицы, за что тот тоже спасибо не сказал бы. Так что Саше пришлось играть роль главного, но, к сожалению, только за переговорным столом (хотя, может быть, это было и к лучшему – в коммерческих метаморфозах металла он разбирался куда лучше Лени).
Леня все еще «ходил за сигаретами», а между тем ватерлиния на бутылках опускалась все ниже и ниже. Капитан в расстегнутой рубахе говорил:
– Саш, а теперь встань на мое место.
– Сейчас... – попытался подняться Саша.
– Нет, ты сиди, это я в переносном смысле, – жестом остановил Сашу капитан.
– Понял. – Саша сел обратно.
– Так вот. Я привожу этот титан назад, а денежки-то за него уже уплачены. Счетчик-то уже пошел щелкать. И меня спрашивают: «Какого хрена, старый дурак, ты привез это железо обратно? Кто неустойку будет платить?»
– Это не железо, – наставительно сказал Саша. – Это тита-ан! – И он показал пальцем куда-то вверх.
– Железо, это я в общем смысле, металл, – поправился капитан.
– А ты им радиограмму, – подсказал Саша. – С объяснением причин.
– Они эту радиограмму мне в гроб положат. Я одного, Саш, не пойму: если этим занимается КГБ...
– Тсс, – приложил Саша палец к губам, призывая капитана к осторожности.
– Понимаю, – кивнул капитан. – Но если этим занимаетесь вы, то почему допустили арест? И эта радиограмма. Зачем из меня дурака делать? Чтоб я поперек полумиллиардной сделки встал? Я не мальчик, Саш. Если я титан в Калининград верну, меня же прямо в порту ваши мальчики в этот титан закатают.
Капитан махнул рукой и снова налил смертоносный коктейль себе и собеседнику. Выпили залпом.
– Ты прав, – сказал Саша, зачерпнув чайной ложкой черную икру и отправив ее в рот. – В этой истории много небрежности с нашей стороны. Сам понимаешь, настоящих профессионалов, – он показал на себя, – все меньше. Набрали по блату, работают спустя рукава... Но ситуацию ты, Валер, оцениваешь правильно. В случае возврата – закатают. Но я уполномочен сделать тебе одно предложение. – С этими словами Саша достал из внутреннего кармана пиджака длинный белый конверт.
