иногда даже по другую сторону земного шара, на других континентах. Если бы эти линии не были окрашены в разные цвета, то очень трудно было бы проследить, какая из них куда ведет. Некоторые линии представляли собой пунктир, возле выходной точки которого стоял вопросительный знак. Так были обозначены гейроны, в точном расположении которых ученые не были уверены.
Рубцов достал из нагрудного кармана бумажку с подробными координатами острова Кремль-2, нашел нужную точку на просторах Атлантического океана – рядом оказался выход гейрона под номером 837.
– Так, – повел пальцем Рубцов по линии, которая отходила от этого гейрона в сторону Европы, – хорошо, – сказал он, когда палец миновал Апеннины, – очень хорошо, – сказал он, миновав Карпаты, – прекрасно, – сказал Рубцов, когда палец наконец нашел пару гейрону 837, расположенную недалеко от Екатеринбурга. – Все складывается как нельзя лучше, вход гейрона оказался на нашей территории. Я, честно говоря, боялся, что Атлантика больше связана с Китаем или Америкой. Но нам повезло.
Так Володя оказался ранним туманным утром под Екатеринбургом, у условной точки гейрона 837. Специзделие (так на языке военных называлась атомная бомба) привезли в крытой машине, на которой для отвода глаз было написано «Перевозка мебелина дальние расстояния», и обычным строительным подъемным краном стали опускать в одну из заброшенных шахт, существовавших здесь с незапамятных времен, чуть ли не с девятнадцатого века.
Все делалось в спешке, поэтому в тумане не заметили провода электропередачи, которые были протянуты на небольшой высоте прямо над этими шахтами, и стрела крана с подвешенной бомбой коснулась их. Посыпались искры, по стреле с сухим треском пробежала голубая змейка. Водитель кубарем вылетел из кабины и, тяжело дыша, лег прямо в середину лесной лужи.
– Жив? – испуганно спросил его Володя.
Тот кивнул и перевел дыхание.
– Но я туда больше не полезу. – Водитель осторожно показал в сторону искрившегося, как новогодняя елка, крана. – Ты хоть знаешь, что это за шахта? – спросил он Володю.
– Нет, а какая разница? – ответил Володя, действительно не понимая, какое это имеет значение, если есть возможность на практике проверить одну из самых смелых научных гипотез, а тем более на это есть приказ самого Президента.
– В эту шахту царскую семью сбросили, – шепотом сказал крановщик и стал выбираться из лужи.
Володя посмотрел на кран, по которому бежали голубоватые искры. Искры бежали и по стальному тросу, за который была подвешена бомба. Рубцов растерянно оглянулся на военных, но те, почувствовав его неуверенность, дружно сделали два шага назад. Володя понял, что остался один, и решился.
– Будешь подавать мне команды, – сказал он крановщику. – Комплект противохимической защиты, – приказал подполковнику-командиру.
– Вы пойдете в кран? – спросил командир с надеждой, что ему не надо будет посылать кого-то из своих солдат, и с облегчением услышал:
– Да, ведь больше некому. – Володя презрительно оглядел струсивших, как ему показалось, военных.
А те в это время думали: «Чтоб тебя там...» – не совсем отдавая себе отчет, что если Володя что-то сделает не так, то вместе с ним, который там, и от них, которые тут, ничего не останется. Но это уже особенность военного образа мысли.
Володя надел прорезиненный комбинезон, бахилы, перчатки и полез в искрящуюся кабину.
– Давай командуй, чего делать? – скрипнул он моментально севшим голосом крановщику.
– Ручку плавно от себя! – крикнул крановщик.
– Какую? – не понял Володя.
Такпод Екатеринбургом у гейрона 837 вспыхнула искорка вечно тлеющей российской революционной ситуации – когда низы не хотят, а верхи не могут.
Интервью с Оракулом
Небритый человек в вытертом свитере с пузырями на локтях, в дешевых джинсах и очках в тонкой золотой оправе вышел с помойным ведром из подъезда и тут же оказался под прицелом десятка телекамер.
– Глеб Виссарионович, последние события застали общество врасплох. А вы знали о готовящихся переменах, ведь вас называют Оракулом?
– Что вы имеете в виду? – спросил человек, лукаво улыбаясь.
– Я имею в виду возникновение альтернативного российского государства Кремль-2 и очевидную сдачу позиций Кремля-1.
– Все это было предсказано еще в Книге Екклесиаста.
– Это где про камни, что ли? – спросила его молодая бойкая журналистка.
– Там не только про камни сказано, – печально улыбнулся Глеб Виссарионович. – «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Вы помните наш герб? – спросил он.
– Да. Орел, – сказала другая журналистка.
– Двуглавый, – поправил Глеб Виссарионович. – А о чем это говорит?
Журналисты озадаченно молчали, боясь попасть впросак.
– Это говорит о том, – пришел он им на помощь, – что Провидение предначертало, что нашей страной будут управлять два человека. И народная мудрость, кстати, гласит: «Одна голова хорошо, а две – лучше».
– А как же Конституция? – спросила его самая бойкая журналистка, которая знала про Екклесиаста.
– А что Конституция? – повернулся Глеб Виссарионович к журналистам. – Какие проблемы? У нас, кстати, давно назрела конституционная реформа. Сейчас в законодательных органах как раз рассматривается достаточно радикальный конституционный проект, предложенный мной.
– Глеб Виссарионович, в чем его радикальность?
– Хороший вопрос, спасибо, – поблагодарил журналиста Оракул. – Многие беды нашего государства происходят, видимо, оттого, что, проголосовав за последнюю Конституцию, мы неосмотрительно завысили правовую планку и никак не можем до нее допрыгнуть. Вы знаете, что и Конституционный суд вынужден все время констатировать несоответствия наших политических отправлений положениям Конституции. Это обстоятельство провоцирует нестойкие умы на размышления о неполноценности нашей Конституции и, что греха таить, о ее ущербности.
Согласитесь, в таком состоянии государство жить не может. Для снятия абсолютно всех противоречий между жизнью и Основным законом, каковым является Конституция, я предлагаю обсудить проект так называемой Практической Конституции, которая идет не от идеальной умозрительной модели, а от самой жизни.
Журналисты переглянулись, явно «не догоняя», как говорят они сами, Оракула.
– Наша Практическая Конституция – это есть сама жизнь, воплощенная в законе.
– А нарушения прав человека, разворовывание государственного бюджета, коррумпированность на самом высоком уровне – это есть в жизни, значит, это тоже конституционно? – сердито выкрикнула девушка из «молодежки».
Глеб Виссарионович пожевал губами, выбирая слова для ответа.
– Да, и в этом – революционная очищающая сила нашей новой Конституции, ибо основополагающая статья нашей Конституции – что ни произошло, то и конституционно. Поймите меня правильно: задача Практической Конституции – вылечить общество от комплекса невозможности исполнения Конституции сегодняшней. Сколько можно мучиться? Так можно и свихнуться. По нашему представлению, Практическая Конституция будет краткой и ясной, как закон Ома или правила карточной игры «Три листика», и отражать глубинные жизненные процессы.
Отличие Практической Конституции от действующей заключается в том, что она выполняется без всяких референдумов и голосований всеми участниками общественного процесса, вами, мной, вон дворником...
– И наемными убийцами? – выкрикнула все та же сердитая журналистка.
– Они тоже участники общественного процесса, – терпеливо разъяснил Оракул, – и совершенное ими тоже по праву должно стать тканью Практической Конституции.
– А где можно ознакомиться с текстом этой Конституции? – спросил рассудительный бородач с цифровой
