Глава 3
Весь минувший день и всю минувшую ночь Рыбаков себя не жалел, и в этом ему активно помогала «подсадная утка» Жордания – длинноногая и волоокая Галочка Ященко, по совместительству пресс-секретарь оппозиции.
Она ждала его в фешенебельной квартире на Крещатике, специально снятой для любовных утех гостей Ющенко и, разумеется, самого депутата.
Охранник довел уважаемого гостя до широченных двойных дверей, единственных на лестничной клетке, и ключом, выданным хозяином, открыл дверь.
– Есть тут кто-нибудь? – Василий Петрович прекрасно знал, кто ждет его здесь, но решил пококетничать и неожиданно даже для самого себя заговорил по-английски.
Откуда-то из глубины квартиры до него донеслось милое воркование:
– Только я. Только я.
Рыбаков двинулся на это волнующее все мышцы его тела щебетание и безошибочно остановился у слегка приоткрытой двери. Остальные, мимо которых он проходил, были наглухо закрыты. И ни одна не манила, как эта. Он толкнул дверь, втайне надеясь, что она не заскрипит и он увидит нечто покрытое тайной. Так подглядывал за танцующей девушкой совсем юный герой великого фильма «Однажды в Америке». Так подглядывал в замочную скважину и сам Рыбаков, пытаясь на заре собственной юности проникнуть в тогда еще недоступные, а посему чужие тайны.
Ему открылась большая спальня с большой ванной, бурлящей вздыбленной пеной.
Из нее, как бывает только в кино, выплывала Галочка.
Мужчина задохнулся от переполнивших его в это мгновение простых, плохо скрываемых чувств. Он даже не слышал, как девушка в третий раз попросила подать халатик. Наконец Рыбаков суетливо бросился исполнять просьбу и чуть не плюхнулся в джакузи, пытаясь в порыве первобытной страсти обнять молодое тело.
– Осторожно, милый. Не надо так волноваться.
Девушка выскользнула из его мыльных объятий.
– Мужчина в твоем возрасте должен беречь свои эмоции. Они тебе скоро пригодятся. А пока перекусим. Я еще не завтракала. Приводила себя в порядок. Для тебя, милый.
– Какой, к черту, завтрак. Я хочу тебя с той самой минуты, как увидел на вокзале.
Рыбаков вновь попытался применить силу. Во что бы то ни стало он хотел овладеть Галочкой прямо здесь, на мокром от брызг полу, войти в нее со всего размаху. Так подсказывало его естество, и казалось, не было никаких сил сдержаться, блюсти хоть какие-то приличия.
– Ты ведешь себя как мальчик. А ты же кандидат в Президенты великой страны! – с пафосом почти выкрикнула девушка, одновременно поглаживая вздыбленные под ремнем брюки кандидата. Она имела прекрасный опыт укрощения стареющих мужчин, сексуального запала которых обычно хватало не больше чем на тридцать секунд. Ей же необходимо было удержать кандидата в любовники «на взводе» двое, а то и трое суток.
Ссылки на высокую миссию Василия Петровича, как ни странно, подействовали. И он покорно, как прирученный котенок, поплелся за Галочкой в столовую.
Стол для завтрака был излишне изысканный: немного рыбки, немного икры, немного сыров, немного фруктов. В центре стоял хрустальный графин с вишневого цвета жидкостью.
И ко всему – чудесный вырез халатика молодой подруги, потянувшейся за масленкой.
Ее смуглая, безупречно вылепленная страстью супругов Ященко грудь, заставила его вновь воспылать.
– Нет. Нет. И нет. Сначала завтрак. – Галочка вновь превратилась в неприступную крепость.
В другой ситуации она наверняка бы уже позволила мужчине овладеть ею. Но ей надо, чтобы он хотел ее бесконечно долго и часто. По крайней мере, пока не позвонит Жордания и не даст отбой.
А для того чтобы это стало возможным, Галочке необходимо было, чтобы Василий Петрович выпил по меньшей мере два бокала легкого молодого вина из хрустального графина. В нем «алхимики» намешали несколько таблеток сексуальных и психотропных добавок, включая некий хитрый препарат сиалис, чтобы гарантировать Рыбакову длительный процесс сладострастия.
Василий Петрович сам разлил вино.
– За нас, – коротко и ясно произнес он и сделал глоток.
– До дна, до дна, – пропела Галочка. – Такой тост.
И лихо выпила. Рыбаков последовал ее примеру.
Через какое-то время они лежали, обнявшись в постели, и девушка, еще не до конца осмыслив произошедшее, восторженно размышляла.
Лекарство тому способствовало или еще что, но такого нежного и страстного любовника у нее еще не было. Поначалу она, как всегда бывало в подобных случаях, намеревалась отделаться холодным и безразличным раздвиганием ног да самыми дежурными стонами. Но на сей раз притворяться не пришлось. Новый любовник каждое мгновение, сгорая до конца, творил чудеса. И она – так, по крайней мере, ей казалось – отвечала ему тем же.
Вскоре, нарочито грубо разрушив тишину ощущений, Рыбаков спросил:
– Тебе, дорогая, не хочется опять жрать?
– Хочется жрать, – в тон ответила она и, резво накинув халатик, кинулась в кухню – жарить вареники с картошкой.
Она вернулась с аппетитно шипящей сковородой и почти все ее содержимое сгрузила в тарелку любовнику, оставив себе лишь три раскрасневшихся вареника.
– А теперь спать, – сказал он, вытирая губы салфеткой.
Он потянулся и только сейчас заметил, что девушка смотрит на него совершенно иначе.
Рыбаков, разумеется, не был ребенком в амурных делах и прекрасно понимал роль Галочки Ященко при штабе, возглавляемом Жордания. Но тот же житейский опыт подсказывал, что в их отношениях произошло нечто значимое.
Галочка отвела взгляд, которым сказала любовнику, что снова хочет его, и направилась к кровати.
Мужчина удержал ее за халатик, который тут же упал с глянцевого загорелого тела. Он бережно наклонил ее головой вниз, пока та не уперлась в подушки, и вошел в нее сзади, как молодой бык, дивясь своей силе и молодости.
«Наверное, так и бывает у мужчин моего возраста, когда, наконец, понимаешь, что есть страсть», – думал он, упираясь руками в ее бедра.
В соседней комнате разрывался телефон, но им было не до него.
Поздно вечером, когда они случайно включили телевизор, у Василия Петровича резко испортилось настроение. Он услышал, что пропал, что его ищут, что жена рыдает.
Рыбаков начал переключать каналы, и везде в «Новостях» на разные лады комментировали его исчезновение. Похитили, убили, загулял…
– Мы так не договаривались! – обращаясь к девушке, но имея в виду другого человека, воскликнул он.
– Я думала, все нормально. Я уже вчера слышала, дорогой, что тебя ищут. Но даже не предполагала, что ты не в курсе, – не на шутку взволновалась Галочка, своим женским чутьем понимая, что счастливым мгновениям пришел конец.
– Да, я не в курсе. Да, я незаметно должен был приехать сюда. Но мало ли куда я уезжал, не ставя в известность жену и ФСБ? А тут такой шум подняли. Для какой нужды?
Только его лондонский спонсор мог сбросить информацию о его якобы исчезновении. Зачем? Так просто он ничего не делает.
Рыбаков схватил телефон, чтобы срочно звонить, но остановился. Может, это Эленский трезвонил все время, когда они с Галочкой кувыркались в постели? Или Жордания хотел предупредить? Тогда почему теперь больше никто не звонит?
– Галчонок, ты слышала вчера вечером или ночью телефонные звонки?
Девушка сразу смекнула, куда клонит ее новый любовник.
– По-моему, нас забыли.
