– Итак, не знаю, как вы, но лично я хотел бы быть уверенным, что от демократии, плохой или хорошей – сейчас даже не важно, возврата в коммунизм, плохой или хороший – это тоже не важно, нет.
Александр вновь задымил сигаретой и приготовился слушать, хотя в общих очертаниях уже догадывался, куда поведет Борис Платонович.
– Поэтому тема такая. Я бы очень хотел сформировать некий документ, подписанный авторитетными лицами страны, который гарантировал бы по меньшей мере два положения: преемственность власти путем, зафиксированным в Конституции, и свобода слова без цензуры. Тогда лично я буду на старости лет спать спокойно.
Эленский, так неожиданно быстро закончивший монолог, важно оглядел себя в зеркале, что висело сбоку от него, и откинулся на спинку жесткого английского кресла.
– Понятно, Александр Павлович?
– Признаться, не совсем, уважаемый Борис Платонович. Разве Конституция сама по себе не является гарантом ваших скромных желаний? Разве в ней что-то можно будет изменить вопреки желанию народа, заметьте, в обозримом, скажем, нашей с вами жизнью периоде. Я сомневаюсь.
– Бросьте! Народ тут ни при чем. И не надо меня провоцировать! – вдруг взвился он на такой высокой ноте, которую не взял бы, пожалуй, даже Карузо.
– Успокойся, просто поясни мне логику, – с нежно-ласковой улыбочкой на лице и бархатным голоском произнес банкир. – Когда мы подписывали свое банкирское, все мы отвечали бы в определенной ситуации своими головами. Вот я и хочу, чтобы при передаче власти нашему выдвиженцу было подписано особое конфиденциальное соглашение между теми, кому в будущем, с одной стороны, есть что терять, а с другой – осто…ло зависеть всякий раз от нового супостата.
Эленский обычно не позволял себе выражаться грубо при Духоне, зная, что тот ненавидит мат. Но тут в сердцах сорвалось. Александр понял это и сделал вид, что не обратил внимания. В целом он был согласен с собеседником. Действительно, не надо обманываться. Да, выдвиженец похож на человека, способного вести соло серьезного и дальновидного лидера страны. Но это – пока он на вторых ролях.
Увы, искушения абсолютной властью не выдерживали даже титаны демократии.
В последнее время Александр довольно часто вспоминал свои встречи с нынешним выдвиженцем «Семьи». Одна состоялась относительно недавно, когда проект «Будущий Президент» только зарождался. О ее содержании Духон никому не распространялся. Впрочем, его близкий друг журналист Лев Багрянский, похоже, догадывался. Но виду, хитрый лис, не подавал.
До этого была чисто рабочая встреча, когда Управление делами Президента попросило банкира осуществить через его банк финансовую поддержку по приобретению для Администрации нескольких сотен легковых автомобилей «Вольво». Будущий преемник согласовывал с ним детали. Не более того.
Еще одна – более примечательная и более ранняя по времени, когда тогдашний управляющий делами Президента попросил принять по «деликатному делу» своего нового заместителя, только что переехавшего в Москву из Питера после поражения его шефа на мэрских выборах.
«Деликатное» дело оказалось сверхделикатным. Гость тогда приехал к нему в офис, и в течение доброго часа они обсуждали личный интерес по приватизации Санкт-Петербургского порта. Гость уже тогда был очень даже адекватен реалиям жизни – беседовали они достаточно легко и откровенно. И во многом потому, что всем этим встречам предшествовала самая первая, в уже далеком девяносто четвертом. В лондонском отеле «Ритц» их представил друг другу тогдашний всенародный любимец питерский мэр Собчак.
Многие знакомые Духона сразу после банковского кризиса, когда почти все пишущие и говорящие СМИ считали своим долгом приписать Александру чуть ли не все грехи дефолта, дивились, почему власть его не трогает. Если не сказать больше – даже оберегает. Иначе как объяснить, что любые следовательские и прокурорские потуги, любые серьезные наезды уходили в песок? Единственный, кто предполагал, откуда ветер дует, как раз был его друг, случайно узнавший от самого Александра о его первом знакомстве с сегодняшним выдвиженцем.
Как-то, когда Лев Багрянский и Духон остановились в отеле «Ритц» и перед ужином решили пропустить пару-другую порций виски, Александр кивнул в глубину салона, словно в какую-то полную тайн бездну.
– Вон за тем столиком Собчак нас с ним и познакомил, – скромно, но с гордостью заметил Александр.
Больше он об этом не вспоминал.
Симпатии Духона и будущего преемника зародились именно тогда, в девяносто четвертом. И их корни уходили именно сюда. К этой зеленой, обтянутой бархатом мягкой мебели, когда малоприметный на вид мужчина в далеко не лучшем костюме безликого мышиного цвета легко вскочил из кресла и уважительно пожал Александру руку.
При этом Собчак достаточно нежно и доброжелательно сказал:
– Знакомьтесь, Александр Павлович, это мой пока не боевой, но зато уже трудовой заместитель. Любить его можно, верить – желательно.
Александр поймал на себе умный и весьма взыскательный взгляд.
– Если позволите, я вас оставлю. Мой заместитель без эмоций изложит вам наши проблемы. А я с семьей пройдусь по городу.
Во всем безупречно-блестящий Собчак изящно взял под локоть жену, протянул другую руку «гадкому утенку» – дочке, и они удалились.
– Позвольте кое-что вам сначала посоветовать, – неожиданно для своего нового знакомого сказал Александр, когда они остались вдвоем. – Я предлагаю вам заняться самим собой. Давайте совершим пешую прогулку по окрестным улочкам. Они весьма познавательны, уверяю вас.
Они вышли из отеля и пешком отправились по близлежащим, чуть ниже от Пикадилли, магазинам мужской одежды.
Когда через пару дней Александр заглянул в отель вновь, чтобы попрощаться перед отъездом, он с нескрываемым удовольствием отметил безукоризненно сидевший на заместителе Собчака темно-синий однобортный костюм в полоску, только что вошедший в моду однотонный галстук и голубую сорочку, то ли от Pink, то ли из Harrods. Его уроки явно пошли на пользу.
Оба весьма тепло попрощались еще до того момента, когда Собчак с семейством спустился вниз.
– Извинитесь перед семьей, что я не смог их дождаться. Знаете ли, у меня встреча уже через пятнадцать минут, и я не привык опаздывать. А эти лондонские пробки всегда напрягают.
Банкир зашагал в сторону выхода.
– Такси! – Он жестом привлек внимание дежурившего на выходе служащего и юркнул на заднее сиденье расписанного всеми цветами радуги современного лондонского кэба.
Заместитель мэра в странной задумчивости продолжал стоять в холле. У него осталось ощущение, что только что покинувший отель банкир приходил попрощаться именно с ним, а не с его начальником.
– Так какие основные тезисы вы предлагаете внести в меморандум? – Александр уже вернулся из далекого девяносто четвертого в кресло переговорной комнаты собственного офиса.
Напротив по-прежнему восседал окончательно расплывшийся после обеда и собственных сомнений Эленский, который охотно повторил тезис о конституционной преемственности власти и гарантиях свободы слова:
– Добавьте, пожалуйста, тему гарантий от распада России на территориальные лоскутки.
Эленский посмотрел на Александра с некоторым удивлением и даже интересом. Но пояснений не дождался.
Мысли о меморандуме воскресили в памяти Духона давнюю поездку к губернатору Дедову и тогдашний разговор о появившихся в регионах тенденциях к распаду России. Дедов тогда прямо так и сказал, что многие губернаторы, заседающие в Федеральном собрании, спят и видят, как бы отвалиться от Центра. И речь идет не об экономической самостоятельности, а исключительно о политической.
Тогда разговор продолжения не получил, но Духон практически ни на день не забывал его:
– Если не возражаете, Борис Платонович, давайте вернемся к нашему разговору через несколько деньков. Я тоже подумаю.
– Вот и отлично, – согласился с предложением Эленский.
Время встречи давно истекло. Референт уже трижды сообщал Александру Павловичу, что у него в приемной толпа. А он, как некогда признался нынешнему выдвиженцу, опаздывать очень не любил. Он
