разговорами про Лиду Берестову да еще тем более с полуглупым выражением лица... Она могла лишь улыбнуться да покачать головой:
Большое вам спасибо, граф, за приглашение. Но я полагаю, это не женское дело — участвовать в тайных переговорах и в ловле нечестных людей. На то в нашем королевстве есть мужчины и рыцари!
Во дает! — не выдержал сэр Гарри.
И, наверное, вы правы, досточтимая леди, — сказал Робин Гуд самым учтивым голосом. — Тогда мне пора.
С вашего позволения, господа, — Ольга поднялась. — Я тоже откланяюсь. Вы проводите меня,граф?
Почту за счастье! Куда вам?
К трамваю, с вашего позволения...
На остановке они еще потрепались в том же духе, чем немало развлекли стоявшего чуть в стороне дяденьку лет пятидесяти. Затем подошел трамвай «номер три», который как раз шел к дяди-Петиному дому.
Вынужден вас покинуть, дорогая леди! — произнес Робин Гуд, и Ольга могла бы поклясться, что в его голосе звучали ноты сожаления: нет, не хотелось ему с Ольгой расставаться! — А может, все-таки вместе бы... махнули?
Нет, сэр, увы. Мое решение остается неизменным!
И как только Робин вошел в вагон, она серой мышью нырнула в другой вагон того же трамвая. Робин Гуд. который никак не ожидал подобного коварства, ничего не заметил. Он стоял, глядя куда-то в пустоту, и улыбался.
Глава XVII
ЗАМОГИЛЬНАЯ ДРАКА С ПРОДОЛЖЕНИЕМ
И вот она смотрит из-за уже хорошо изученного ею дерева, как Робин рассказывает дяде Пете об их открытии. Дядя Петя берет в руки эти «зубы», слушает внимательно, еще раз смотрит на это странное и ужасное золото. Сразу видно, что'ветеран войны взволнован. Но понять бы, из-за чего! То ли из-за того, что у каких-то людей кто-то зубы вырывал, то ли — что перед ним такое золотое богатство. Одна эта пригоршня, наверное, многие тысячи стоит. А если каким-то образом раздобыть у противных братьев все, что там лежит... Да на эти денежки столько можно купить или построить — или для кого-то, или для себя лично.
И в этом был большой вопрос!
А дядя Петя в это время что-то говорил Робину, можно сказать, втолковывал. Потом, видимо, спросил:
«Ты все понял?»
Робин утвердительно кивнул.
«Ну, ступай тогда!» — и дядя Петя напутственно шлепнул своей ладонью о ладонь Робин Гуда. Так делают моряки, или шоферы-дальнобойщики, или представители других интересных профессий. Может, и разведчики тоже?..
Робин улыбнулся и побежал к трамвайной остановке, а дядя Петя смотрел ему вслед. Робин обернулся, они еще раз обменялись взглядами — самыми дружескими, какие только можно себе представить. Тут и трамвай подошел. Робин сел и уехал. И сейчас же дядя Петя вынул из.кармана трубку мобильного телефона... Во какие у него штуки, оказывается, есть! Робин Гуд об этом точно ничего не знает. Хотя, с другой стороны, мобильный не такая уж роскошь. Но просто как-то странно было видеть ветерана, у которого нет лишних средств, чтоб купить себе новую шинель и он вроде как старую, фронтовую донашивает... так вот странно видеть ветерана такого... небогатого с мобильником в руках!
Дядя Петя в это время что-то растолковывал людям на том конце несуществующего провода. Лицо его стало решительнымидаже... злым. Он кричал.' Но не в полный голос, а шепотом. Так что Ольга ничего не слышала.
У-у, барыга! — неожиданно услышала Ольга у себя за спиной.
—- Да брось ты, Зинаида Леонидовна! — ответил другой, тоже женский, но спокойный голос. — Чего ты всех осуждаешь. Знаешь, как в одной книжке написано? Не судите, да не судимы будете!
Не могу на этого Петьку смотреть1 Как по этому телефончику разговаривает, видишь?
А что тебе? Разговаривает и разговаривает...
Да ведь тут каждая минута чуть не десять рублей стоит!
Ну и... Значит, деньги есть.
Вот и вопрос, откуда!
Две женщины разговаривали, не видя Ольги. Одна была совершенно обычная, по-старушечьи одетая, в платке, в темном ношеном пальто. Другая же, которая ругалась, эта Зинаида Леонидовна, была, несмотря на свой немаленький возраст, вся такая подкрашенная, в шляпке двухэтажной, с лисой, которая висела у нее на шее, сверкая стеклянными глазами, в короткой ярко-голубой куртке и красной юбке до земли. Не то чтобы ее наряд выглядел некрасиво, но как-то странно — не подходил для ее возраста.
Женщины Ольгу не видели — место у нее было вполне надежное — по крайней мере для того, чтобы укрыться от таких двух «несыщиц».
Чего ты на него взъелась-то?
Подлец!
Сама ты больно хороша!
Обо мне речи нет. Может, и я плоха. Я про Петьку... а ты, Верка, просто его боишься, вот и все!
Вот так разговор. Но больше ничего Ольге услыхать не удалось, потому что женщины пошли к дому- девятиэтажке, мимо дяди Пети. Зинаида просто кивнула ему, а вторая поклонилась и сказала:
Доброго здоровья, Петр Яковлевич!
Дядя Петя не обратил на них никакого внимания, словно вообще никто сейчас не проходил мимо и никто с ним не здоровался. Он продолжал что-то втолковывать тем, кто разговаривал с ним. И это действительно многовато было для мобильного телефона, даже если дядя Петя был очень состоятельным человеком.
А ведь он таким вроде не был.
Или был?..
В засаде своей Ольга просидела довольно долго — ничего не происходило. Однако она чувствовала, что произойдет. И вот минут через пятнадцать во двор буквально влетел шикарный и огромный джип. Сразу видно было, что вели его мастерской рукой. А еще тот, кто сидел за рулем, видать, не особенно переживал, что кого-то сшибет или задавит.
Из джипа, с заднего сиденья, вылезли два человека. Таких народ называет «шкафами» — за их квадратные размеры и за их «умные» лица. Они направились прямо к дядя Пете, который улыбался и даже привстал с кресла своего. «Шкафы» при этом не улыбались. На их лицах было обычное для такого типа людей выражение наглого безразличия. Третий, тот, что был за рулем, остался в машине.
Бандиты — а это несомненно были бандиты! — перекинулись с дядей Петей двумя-тремя словами, потом один из них, тот, что был не такой наглый и крутой, потому что при начальнике ему быть таким не полагалось, так вот этот «менее» взялся за спинку дяди-Петиной коляски и стал толкать ее к дому. А второй, который, по Ольгиным предположениям, был «бригадиром» (или как там у них это называется?), остался на улице.
Теперь его можно было рассмотреть во всей красе. Тут и спорить нечего, перед ней стоял бандюк!
