Каримом-аль-Маликой… А заслужить благодарность такого человека, как Донал Рай, — это вовсе недурно… Но он отдал бы куда больше за то, чтобы Зейнаб могла принадлежать ему, только ему…
— Как Учитель Страсти я сегодня кончился… — вполголоса сказал он самому себе. — Я не должен был позволить такому случиться. Верно, я старею, становлюсь сентиментальным и не могу больше владеть своими чувствами…
Он погладил атласную кожу Зейнаб. Нужно обучить ее много большему, нежели просто искусству любви. Он должен научить ее, как выжить в гареме нового господина. Любимая жена Абд-аль-Рахмана Захра известна как властная и мстительная женщина, порой не пренебрегающая и ядом… Ее подрастающий сын — наследник отца. Захра не обрадуется, увидав эту юную и прекрасную соперницу… И сделает все, что будет в ее силах, чтобы убрать Зейнаб, если калиф чересчур привяжется к новой невольнице — а Карим- аль-Малика сделает все для того, чтобы калиф опьянел от этой женщины. Это его долг.
— Как это было прекрасно!
Чуть слышный дремотный голос прервал нить его мыслей. Взглянув в полусонные аквамариновые глаза, он улыбнулся:
— Так ты больше не боишься? Ты поняла, как сладка бывает страсть?
— Да! И я хочу снова.., снова! Мой господин, пожалуйста!
Ответом ей был тихий смех.
— Ты чересчур нетерпелива, мой цветочек! — ласково пожурил он ее. — Разве я не призывал тебя к терпению? Мне так многому нужно еще научить тебя, а тебе столь многое постичь! Для начала мы должны омыть друг друга» платками любви «. Пойди и принеси чашу — она на подоконнике. Там же ты найдешь и платки, моя красавица. А после обсудим дальнейшую программу наших занятий.
Она торопливо вскочила с матраца, спеша исполнить его приказание. Принеся чашу, она спросила:
— Что я теперь должна сделать, мой дорогой господин? — ив ожидании преклонила колени у ложа.
Какая восхитительная ученица, подумал он. Ему захотелось заключить ее в объятия, покрыть прелестное лицо поцелуями… Вместо этого он сказал тоном педанта:
— Воду в чаше всегда следует держать подогретой. На будущее скажу: в нее следует добавлять твой особый аромат — гардению. А ткань должна быть льняной, самой мягкой и нежной. Возьми один платок, Зейнаб, и нежно смой с меня следы любовных утех. Потом я сделаю то же для тебя. Помни: я вкусил твоих интимных тайн. Мне может захотеться повторения. Со временем я научу тебя ласкать меня ртом — это несколько иное удовольствие, чем то, что испытывает мужчина, войдя в женское тело обычным способом.
Она подняла полные изумления глаза, но ничего не сказала, просто омочила нежную ткань в чаше и принялась омывать его член. Прикосновения ее были легки и осторожны. Ее поразило, что этот орган, который теперь так мал, недавно доставил ей столь бурные восторги… Тут она заметила, что член Карима деформирован.
— О-о-о,.. Кто так ужасно тебя поранил, господин мой?
— Поранил? — Мгновение он ничего не понимал, но затем, угадав причину ее испуга, объяснил:
— Нет, я не поранен, Зейнаб, я обрезан. Это в обычае у мавров, евреев и многих других восточных народов. Мне тогда было семь лет. И братья мои тоже обрезаны. Мне дали особого шербета, к которому примешали немного наркотика, чтобы облегчить боль. Затем мою крайнюю плоть с силой оттянули и обрезали. Отец мой щедр. Всякий раз, когда над кем-нибудь из его сыновей совершался обряд обрезания, он собирал в наш дом всех бедных мальчиков-семилеток со всего города, и они также подвергались обрезанию. Ну а потом веселились на празднике, устроенном за отцовский счет. Операция эта мужчине нисколько не вредит, да это ты, наверное, уж и сама поняла. Это гигиеническая мера. В жарких странах порой трудно достать воды для питья, не то что для купания… А люди в Аль-Андалус крайне чистоплотны. Мы очень любим бани. Удаление крайней плоти помогает содержать мужское достоинство в чистоте, да и может предотвратить некоторые заболевания.
— А я-то думала… — пробормотала Зейнаб. — Я такая дурочка!
— Но откуда могла ты знать? — возразил он. — Не бойся задавать вопросы, Зейнаб, сокровище мое! Иначе ты ничему не научишься. Женское тело способно принести мужчине массу наслаждений, но для мудреца одного лишь тела, пусть прекрасного, недостаточно. Через несколько дней мы отплывем ко мне на родину. Там я всерьез примусь за твое образование: ты будешь учиться не только искусству любви, ты должна танцевать, петь и играть хотя бы на одном музыкальном инструменте. Ты должна изучить поэзию н историю моего народа — и вообще развить свой интеллект в тех областях, к которым у тебя обнаружится талант. Ты должна овладеть арабским и романским — нашими двумя основными языками. Ты постигнешь этикет гарема для того, чтобы войти в него без страха и стыда. Ты затмишь всех женщин, которых когда- либо знал Абд-аль-Рахман, с той же легкостью, с какой затмевает луну яркое солнце. Я также непременно научу тебя учтивости, чтобы ты ненароком не оскорбила госпожу Захру, мать наследника. Хорошие манеры — еще одна добродетель Рабыни Страсти.
Он взял еще один льняной плат и омочил его в чаше;
— Теперь дай-ка я обмою тебя, сокровище мое. Откинься на подушки и расслабься, Зейнаб.
Когда он приступил к делу, она с трудом подавила дрожь. Как деликатны его касания.., и как чувственны… Медленно и заботливо он смывал с ее тела следы того, что произошло между ними, и одновременно очень умело вновь ее возбуждал. Она чувствовала, как его палец, обернутый тонкой тканью, поддразнивает ее… Глаза девушки закрылись — она прислушивалась к ощущениям, которые вызывали его новые ласки… Почему другие непохожи на Карима-аль-Малику? Или все мужчины Аль-Андалус таковы? А может, только северяне грубы и жестоки?..
Бросая в чашу платок, он сказал:
— А теперь одним пальчиком коснись той чувствительной жемчужины, что скрывается в твоем тайничке, Зейнаб.
Он наблюдал за тем, как она, поначалу робко, а затем, осознав, на что способна сама, все более смело ласкала себя. Когда тайник увлажнился и стал сочиться жемчужной влагой, он схватил тонкое запястье. Притянув ее руку к своему рту, он поймал губами влажный пальчик:
— Твой сок такой пряный, мое сокровище… У нее захватило дух, но он улыбнулся ей своей обезоруживающей улыбкой, от которой сердце ее бешено забилось. Она почувствовала, что вот-вот лишится чувств. Тут он оседлал ее, оказавшись поверх нежной груди.
— Теперь заложи руки за голову, — скомандовал он.
— Зачем? — вся ее показная покорность тотчас же улетучилась. Нет, она, конечно же, хотела довериться ему, но ее полнейшее невежество рождало панический страх.
— Просто это исходная позиция для следующего упражнения, мое сокровище. И не нужно бояться, — терпеливо объяснил он. Склонившись над нею, он подпер плечи девушки подушками. Затем, приподняв свой член — Зейнаб заметила, что он несколько увеличился в размерах, — сказал:
— Открой рот, Зейнаб, и прими его. Ты станешь пользоваться язычком, чтобы возбудить меня, но держи зубки подальше: ты ни в коем случае не должна сделать властелину больно! Ну а когда попривыкнешь, то поучимся сосать… Я скажу тебе, когда остановиться.
Девушка отчаянно замотала головой.
— Не могу… — прошептала она, пораженная, но вместе с тем и зачарованная таким поворотом дела.
— Можешь, — тихо, но твердо возразил он.
— Нет! — решительно объявила она. — Нет!!! Карим не стал спорить, просто зажал двумя пальцами ее точеные ноздри. Лишенная таким образом воздуха, Зейнаб открыла рот, и член Карима тотчас же проскользнул меж ее губ. Одновременно он разжал пальцы.
— А теперь принимайся нежно ощупывать меня язычком, мой цветочек. Нет, не убирай руки из-за головы — в противном случае я велю Доналу Раю выпороть тебя. Помни: покорность, покорность и еще раз покорность!
Казалось, она целую вечность лежала в оцепенении, ощущая у себя во рту ЭТО и не зная, как с ЭТИМ обойтись… Затем любопытство победило девичий язычок, до поры забившийся вглубь, принялся ощупывать нежную плоть. Он наблюдал за нею» из-под полуопущенных век, чуть дыша. Это было трудное испытание… Она робко лизнула. Потом снова. Глаза их встретились.
