Выдвинув ящик письменного стола, он достал оттуда фоторепродукцию 'Мадонны Литта' и, уже не скрываясь, сличил портрет с внешностью пациентки. Да, сходство было налицо, и это слегка облегчало задачу.
– Рискнем! – залихватским тоном воскликнула та. – Где наша не пропадала? А репродукция у вас, кстати, плохонькая. Я вам достану получше.
– Да, – рассеянно согласился Дружинин, – репродукция так себе... Но вы не беспокойтесь, я сам найду хорошую. Я уже предпринял кое-какие шаги в этом направлении, и мне обещали помочь...
Глава 9
Гаркуша остановил машину там, где от накатанной лесной дороги с уже растаявшими, превратившимися в две полосы топкой грязи колеями ответвлялась узкая просека. Видно было, что по просеке тоже ездили, но нечасто – колеи были забиты рыхлым ноздреватым снегом, а между ними из-под тающего зимнего покрывала уже выглядывали пучки жесткой, желтовато-серой прошлогодней травы. Глеб сделал вид, что примятый снег в колеях, который потом кто-то старательно подмел еловой лапой, скрывая следы недавно проехавшей здесь машины, остался им незамеченным.
– Ну, чего стал? – буркнул с заднего сиденья Бек. – Здесь ее, что ли, бросишь?
Гаркуша посмотрел на Кота, и тот молча кивнул: поехали. Гаркуша воткнул первую передачу, вздохнул и решительно завертел баранку, сворачивая с дороги на просеку. Переднеприводная 'Лада' возмущенно выла, перемалывая колесами мокрый снег, багажник мотало из стороны в сторону, в днище гулко ударяли невесть откуда взявшиеся сучья, и сквозь весь этот шум до заднего сиденья доносились горестные вздохи Гаркуши: как всякий по-настоящему хороший водитель, он жалел машину, не предназначенную для поездок по пересеченной местности, да еще с таким грузом.
Поездка, впрочем, оказалась недолгой. Просека плавно свернула налево, затем направо, и Гаркуша остановил машину рядом с большой кучей валежника. Снег перед ней был перекопан и лежал крупными, смерзшимися во время ночного заморозка, а теперь снова подтаявшими комьями. Сразу было видно, что перекопали его нарочно, но Глеб решил не быть чересчур придирчивым: в конце концов, место здесь было достаточно глухое, чтобы все эти мелкие странности могли оставаться не замеченными на протяжении несчастных двух-трех дней.
– Станция Березай, кто приехал – вылезай! – весело объявил Бек и первым полез из машины.
Действуя все вместе, они в два счета раскидали сухой валежник и закурили, оценивающе разглядывая обнаружившийся под ним джип – довольно потрепанный, но зато очень вместительный.
– Да, – сказал Клава, который, насколько понял Глеб, за время странствий по Интернету нахватался всего понемножку из самых разных областей знания и мог более или менее авторитетно рассуждать о чем угодно, от астрофизики до сборки самодельных взрывных устройств, – это машина. Не шедевр, конечно, но для сельской местности сойдет.
– До хрена ты понимаешь, четырехглазый! – немедленно оскорбился Бек, который на пару с Гаркушей принимал участие в экспроприации данного автомобиля и потому относился к нему с понятной ревностью, как если бы он его не украл, а собрал своими руками. – Машина – зверь!
– Зверь, зверь, – рассеянно согласился Клава и, оскальзываясь в рыхлом весеннем снегу, вернулся к 'Ладе'.
Он поднял крышку багажника и принялся рыться внутри, бренча железками и невнятно ругаясь сквозь зубы – багажник был набит битком, и отыскать там нужную вещь было не так-то просто. Наконец Клава выпрямился, держа в руках две номерные пластины – переднюю, стандартного размера, продолговатую, и заднюю, почти квадратную, какие часто изготавливают на заказ для иномарок. Номера выглядели как настоящие, что было неудивительно, поскольку их изготовлением занимался Клава. Без проблем, играючи, он нашел на Кировском заводе работягу, промышляющего штамповкой пластин с автомобильными номерами, и наладил с ним тесный контакт. У него, оказывается, была способность отлично ладить с людьми, которой завидовал даже Кот, по роду своих занятий просто обязанный уметь втираться в доверие.
Вооружившись отверткой, Клава быстро и ловко сменил номера на джипе. Кот тем временем вручил Гаркуше документы на машину. Глеб видел эти документы – они были выполнены на хорошем уровне и могли обмануть кого угодно – естественно, если этот 'кто угодно' не полезет под капот сверять серийные номера.
Покончив с подготовкой машины, они взялись за багаж. Глеб забрал из 'Лады' чехол с пневматическим ружьем и сверток, в котором лежал пистолет – тоже пневматический, вроде тех, что используются в цирке укротителями крупных хищников. Три дня назад Бек притащил откуда-то пулеметную ленту – заметно тронутую ржавчиной, древнюю, чуть ли не от 'максима', – которая отлично подошла для хранения дротиков. Сейчас эта штуковина, подогнанная по размеру, обвивала под курткой талию Глеба, и всякий раз, наклоняясь, он чувствовал, как тупые концы дротиков упираются в живот. Слева под мышкой висел пистолет с глушителем. Сиверов забавлялся, пытаясь представить, кто еще мог бы вооружиться подобным образом. Ну, разве что смотритель какого-нибудь национального парка в Африке: дротики со снотворным для львов и носорогов, а девятимиллиметровый 'стечкин' – для браконьеров. А глушитель, понятное дело, для того, чтобы звери не пугались, когда он начнет их защищать...
Еще он подумал, какое это, наверное, милое дело – выслеживать кого-нибудь в африканском вельде. Выследил, шлепнул, и концы в воду. Свидетелей никаких, а о бренных останках с удовольствием позаботятся пушистые зверушки – гиены, львы, лисицы какие-нибудь... Или крокодилы, хотя они-то как раз ни капельки не пушистые... До чего же это, должно быть, удобно!
Бек тоже забрал из машины свой багаж – плоский, очень приличного, даже шикарного вида кожаный кейс, совершенно не вязавшийся с его горилльей фигурой, бритой макушкой и зверской мясистой рожей. Однажды, пребывая в благодушном настроении, навеянном четырьмя бутылками крепкого пива, Бек временно проникся к Глебу симпатией и показал ему этот чемоданчик в открытом виде. Когда он поднял крышку, кейс распустился, как диковинный цветок: веером раскрылись перегородки из обтянутого кожей плотного картона, на каждой обнаружилось множество кармашков, по которым были разложены любовно отполированные инструменты. Их было никак не меньше сотни – от простейших отмычек до замысловатых штуковин, назначения которых не знал даже агент по кличке Слепой, который был далеко не новичком в древнем и тонком искусстве взлома. Весил этот драгоценный кейс при своих скромных размерах никак не меньше десяти килограммов, но здоровенный Бек управлялся с ним, как с пушинкой, словно в нем не было ничего, кроме справки об освобождении.
Клава, управившись с номерами, бережно извлек из багажника матерчатую сумку, где лежал ноутбук. В сумке еще было полно какого-то непонятного хлама. Были там мотки разноцветных проводов, отвертки, зажимы, именуемые в народе 'крокодилами', какие-то вольтметры, амперметры, тестеры и прочие электронные примочки. К телефонной линии Эрмитажа Клава подключился еще позавчера; тогда же на
