– Узнаю.
– Ну, рассказывай, как там у вас дела?
– Нормально, товарищ пол…
– Тебе говорили, что Сергеев исчез? – не дослушав, прервал начальника заставы Игнатенко.
– Так точно. Мне сообщили еще утром, что 'Кукушка' на связь не вышла.
– Ты понимаешь, что это значит?
– Так точно, догадываюсь.
– Ну так слушай. Время 'Ч' – одиннадцать.
Поможешь 'Вороне' встречным ударом. 'Ворона' вышла на рубеж и готова, через час доложишь о готовности и ты. Ясно?
– Так точно.
– Это первое. А второе… Ты не узнавал там…
Что там слышно, а?
– Товар пропал.
– В смысле?
– Нет его нигде.
– Как? Они же сказали…
– Нигде не нашли.
Игнатенко замолчал, и капитан явственно представлял себе, как он сейчас задумчиво сопит, стараясь переварить и осознать только что услышанную весть.
– И что дальше? – спросил полковник, нарушая молчание в эфире.
– Не знаю.
– Думай! Я должен за тебя отдуваться?! – снова взревел Игнатенко, в который раз срываясь на крик в совершенно невинной, казалось бы, ситуации. – Думай!
– Я понял…
– Ты ни черта не понял! Там мы на хрен никому не нужны сами по себе, ясно? И живем мы с тобой в кайфе не потому, что кому-то сильно понравились…
– А я кайфа не видел еще! Ясно, полковник? – вдруг заревел в микрофон Терентьев, которому уже до чертиков надоели каждодневные разносы начальника штаба. – Пока ты там себе трудовую мозоль на пузе растишь, на меня каждую минуту мины и гранаты сыплются…
– По твоей же дурости, притырок!
– Пошел ты!
– Ты мне еще там потрынди! Забываешься, капитан! У тебя, сука, обратного пути больше нет, ясно? Или ты 'духам' достанешься, или сюда вернешься, а здесь тебе, падла, не жить…
– Тебе тоже, бля!
– Так вот поэтому, – вдруг спокойнее заговорил Игнатенко, разом понизив голос и изо всех сил стараясь сдержать бешенство, – вот поэтому ты и думай. Ясно?
– Ясно, – постарался взять себя в руки и капитан Терентьев.
– То-то… Время 'Ч' запомнил?
– Так точно.
– Постарайся хоть как-то поддержать 'Ворону'. Я пришлю 'грачей'…
– Нет, только не этих. Они раздолбают тут все – и своих, и чужих. Дай 'вертушки'.
– Хорошо..; И думай.
– Понял. Конец связи…
Терентьев, конечно, хорошо понял, чего хотел от него начальник штаба. Наверное, полковник был прав на все сто – обратной дороги из всей этой заварухи, кроме как в омут головой, у них уже не оставалось.
И действовать следовало так же странно и непредсказуемо, как странно и непредсказуемо затягивалась вокруг них смертельная петля событий.
Капитан отдал необходимые распоряжения, подготовил своих ребят к тому, что предстоящий бой будет, конечно, тяжелым, но именно он решит, останется ли хоть кто-то из них в живых. Четко и грамотно он определил задачи чуть ли не каждому бойцу, особенно старательно проинструктировав сержантов – в такой жуткой сече, которая предстояла им через несколько часов, именно сержанты встанут в случае чего на место офицеров. И если младшие командиры не будут знать, что конкретно нужно делать, провал всей операции обеспечен.
Затем Терентьев спустился в свой блиндаж, старательно завесив за собой дверной проем, и, по привычке приложившись к заветной фляжке, снова достал из вещмешка, лежавшего в ящике из-под гранатометных зарядов, маленькую портативную радиостанцию. Пора было начинать действовать…
Аркан не успел.
Он видел почти весь бой издалека, и, по его оценкам, даже с двумя взводами спецназа здесь ничего нельзя было сделать.
Он не увидел, конечно, подробностей того, как погиб второй взвод, выходивший на связь под позывным 'Ворона', на соединение с которым двигались они, 'Кукушка'. Он лишь наблюдал издалека вздымающиеся в небо клубы огня, дыма и пыли, поднимаемые ежесекундными взрывами в той стороне, откуда пошли в атаку спецназовцы второго взвода.
Но он видел, как погибала застава, а потому мог представить себе, как нашли свою смерть и его друзья.
'Духов' оказалось гораздо больше, чем сообщала разведка. К тому же за неделю блокады бандиты успели профессионально подготовиться – они создали на склонах гор вокруг заставы настоящие укрепления, великолепно оборудовав каждую огневую точку.
Пограничники, ровно в одиннадцать по сигналу командира заставы бросившиеся на склоны при поддержке своих пулеметчиков, были сразу же накрыты шквальным, страшным, смертельным огнем сверху.
Атака захлебнулась в считанные секунды.
Успев покинуть укрытия разгромленной заставы, пограничники оказались на простреливаемой со всех сторон местности и теперь судорожно пытались найти спасение за каждым камнем, в каждой расщелине или яме.
Но укрыться от свинцового ливня, обрушившегося на них сверху, шансов не было.
Расстрел заставы был, пожалуй, пострашнее ночного расстрела взвода Аркана, если вообще можно сравнивать такие вещи…
– Вашу мать! – Терентьев предполагал, конечно, что атака будет нелегкой, но он и представить себе не мог, насколько плотным окажется огонь 'духов' и насколько быстро залягут его бойцы, не в силах сделать больше ни шагу вперед и не в состоянии вернуться назад, в укрытия заставы. – Вперед, в атаку! Встать!
Он сам рванулся вперед, показывая бойцам пример, и кто-то уже бросился за ним, но близкий взрыв гранаты сбил капитана с ног, безжалостно швырнув его на землю.
Несколько секунд он лежал, прислушиваясь к собственным ощущениям – жив ли? цел ли? – затем вскочил, но ребята уже снова залегли, атака захлебнулась, и капитан бросился, укрываясь от огня 'духов', за удачно подвернувшийся валун, жестом подзывая к себе радиста.
– Отходим! – крикнул он в свою маленькую переносную полевую радиостанцию, надеясь, что хоть кто-нибудь из сержантов жив и сможет передать приказ своим людям. – Назад, на заставу! В укрытия! Всем назад!
В этот момент рядом с ним тяжело плюхнулся на живот радист. Парень боялся за целость своей аппаратуры, висевшей в ранце у него за спиной, пожалуй, не меньше, чем за собственную жизнь.
Не дожидаясь, пока его подчиненный справится с радиостанцией, капитан сам рванул к себе висевший у радиста на плече микрофон, а другую .руку протянул за наушниками.
– 'Гнездо', прием! 'Кукушка' на связи. Мне нужна помощь. Срочно нужна помощь.
