– Но почему я выгляжу сейчас полной дурой, а ты считаешь себя героем?
– Меня наняли охранять тебя, а не трахать.
– Так тебя можно было нанять и трахать? – со злостью осведомилась Роза. – И ты тогда делал бы это, стоило бы только свистнуть...
– Но делал бы это без удовольствия, – Бондарович взял Розу за плечи и мягко уложил поперек кровати. – Да и тебе не понравилось бы.
Роза недоверчиво глядела на него снизу вверх, ожидая очередного подвоха. Она даже на всякий случай закрылась руками, будто собиралась защищаться, затем поджала под себя ноги и улеглась поудобнее.
– Не понимаю, почему ты злишься на меня, – сказала она.
– Я не злюсь.
– Значит, хочешь обидеть.
Александр Бондарович опустил руку и вытащил из кармана ее халата свой пистолет.
– Зачем ты его взяла?
Роза пожала плечами:
– А почему я лежу сейчас рядом с тобой? Зачем я появилась тут? Почему на мне нет даже белья? Это все глупые вопросы.
– И все же...
– Это игра. Мне захотелось напугать тебя. Может быть, оно и глупо, но когда заходишь в номер и видишь спящего, хочется подшутить над ним. Думала, ты проснешься, испугаешься, а ты спал – Мне почему-то это не кажется игрой.
– Нет, я не собираюсь говорить, что люблю тебя. Не хочется обманывать. Ты мне понравился. Ты сильный. С тобой хорошо. Пусть это ненадолго, но тем приятнее... Я знаю, мы не будем долго вместе.
– Тогда зачем?
Роза посмотрела на Банду с недоумением, словно пыталась понять, издевается он или спрашивает серьезно.
– Мне хочется развлечения, о котором потом будет приятно вспоминать, – Роза провела рукой по своему лицу, затем приложила пальцы к губам и поднесла ладонь к губам Бондаровича. – Помнишь мой односторонний поцелуй?
Банда понимал: ей действительно хочется сейчас быть с ним. Того же хотелось и ему. Они могли доставить друг другу удовольствие. К тому же, довольно хорошо узнав за последние дни Розу, Бондарович мог быть уверен, что на их отношениях это никак не отразится. Роза умела, когда требовалось, ставить дело превыше чувств. И даже если предположить совсем невероятное, – если бы Роза влюбилась в Банду, – она, рассуждая здраво, не стала бы делать из этого трагедии.
Александр поймал руку Розы, поцеловал ее пальцы. Роза вздрогнула, потянулась к нему, обняла за шею. Ее волосы еще пахли шампунем, кожа была прохладной, зато губы – мягкими и теплыми.
– Я уже несколько раз представляла себе это в мыслях, – сказала девушка.
– И как реальность?
– Я еще не распробовала, – она вновь поцеловала Банду.
Александр почувствовал, как ее ногти мягко впиваются ему в спину. Роза встала на колени и прижалась к Банде. Ее грудь, довольно большая, но упругая, вздымалась при каждом вздохе.
– Подожди, дай мне прочувствовать... – ее ноздри трепетали.
– Ты, я смотрю, любишь выжать из любой ситуации все, что только возможно.
– А ты разве не такой?
– Но не я первый предложил себя.
– Какая разница, кто первый сказал, главное – кто первый подумал.
– Ты этого не можешь знать.
– Я все поняла по твоему взгляду, – шептала Роза. – Когда ты только посмотрел на меня, ты уже тогда представил, как я обниму тебя... И я представила тоже...
– Ложись, иначе не получится.
– Почему? Я хочу так, – Роза на мгновение отстранилась от Банды, и ее руки легли ему на плечи.
– Ребро сломано, – поморщился Банда.
– Ты еще помнишь об этом, – задумчиво проговорила она, – а я, наверное, забыла бы.
Бондарович с удивлением отметил, что боль и в самом деле притупилась, исчезла под страстными прикосновениями Розы. Она только прошлась кончиками пальцев по его груди, и он почувствовал, как замирает у него сердце.
– Теперь ты уже не думаешь о боли?
– Я думаю о тебе.
– Не ври, – Роза заглянула ему в глаза, – мне почему-то кажется, что мужчины стараются думать о другой женщине, когда обнимают меня. Я же ощущаю твои руки, твое дыхание. Ты сейчас где-то в другом месте, с другой женщиной, которой ты хочешь сказать, что любишь ее. Мне ведь ты никогда этого не
