Роза закрутила горячий кран и начала медленно открывать холодный. Тонкие струйки набирали силу, расходились веером, и вот уже сотни водяных иголок впились в их тела. Роза попыталась изобразить на лице удовольствие, хоть зубы ее и выбивали дробь.
– Великолепно, – сквозь шум воды прокричала она, – еще немного, и мне придет конец.
Александр встал так, чтобы почти все струи принять на себя – девушка лишь время от времени подставляла под них ладошку и потом, как из ковшика, поливала себе на грудь, при этом тихонько взвизгивая.
– Пришла в себя?
– Немного, но меня больше ни на какие подвиги не тянет, двухдневный запас сил израсходован.
– Ты уже знаешь наперед?
– А хочешь, я скажу тебе, как это у меня сегодня началось?
– Если кратко.
– Ты спешишь?
– Рассказывай, – уклонился от ответа Банда. Он и сам толком еще не решил, чем займется, не знал, на что хватит его сил.
– Сегодня у меня страшно разболелась голова. Ну хоть стой, хоть падай. Съела последние таблетки, выпила рюмку коньяка, а толку никакого. А потом я вспомнила старый-старый способ. Если болит голова, нужно заняться любовью. Это же давление – сразу придет в норму.
Александр взял голову Розы руками и подставил ее лицо под ледяные струи. Девушка шутя вырывалась, отфыркивалась, затем принялась колотить Банду кулаками по груди и плечам.
– Пусти, захлебнусь. Я пошутила. Хотелось сказать какую-нибудь гадость.
– Зачем?
– Уж очень у тебя лицо было самодовольное.
– Доиграешься...
Едва Бондарович отпустил Розу, она выбралась из-под душа, стала в дверях, не обращая внимания на то, что с нее на пол течет вода, и ехидно проворковала:
– А голова у меня прошла – не болит уже. Давление выровнялось.
Банда бросил ей полотенце:
– Вытирайся, от простуды и воспаления легких сексом не вылечишься.
– Если таким, как сегодня, то я бы, наверное, вышла даже из состояния клинической смерти.
– Не переоценивай возможности, – сурово нахмурив брови, сказал Бондарович.
– Твои?
– Свои Роза, свои... – остудил ее Бондарович. – Ты же сама сказала, что мужчины обычно представляют себе в мыслях другую женщину...
– Если ты скажешь еще хоть одну гадость...
– Про тебя?
Роза постояла, дождалась, пока Банда вытрется после душа и оденется, сама набросила халат, расчесала волосы и только после этого сказала:
– Тебе не нужны деньги, ты не из-за них работаешь на моего отца.
Бондарович ничего не ответил, лишь положил руку ей на плечо. Роза осторожно сняла ее и задержала в своих пальцах:
– Я сама люблю деньги. Человек, который поставил себе целью заработать, не может отвлечься от этих мыслей ни на секунду...
– Даже в постели?
– Особенно в постели. А ты не думал о деньгах, когда был со мной.
– Ты уверена? – Банду развеселила подобная постановка вопроса.
– Да.
Он думал о деньгах, вспоминал о них несколько раз, но это были не те деньги, о которых вела речь Роза, поэтому он вновь обратил их разговор в шутку:
– Больше всего на свете я люблю деньги. И у меня есть маленький секрет моей большой мужской силы, – он наклонился к уху Розы и зашептал так, словно сообщал ей страшную тайну:
– Женское тело меня совсем не волнует. Но я так люблю деньги, что представляю себе на месте женщины пачку крупных купюр, и тогда у меня все получается в наилучшем виде.
Роза зацокала языком:
– Да, да, да... Теперь мне понятно, почему старики такие скряги.
– Одно уходит с годами, другое приходит.
– Да, – засмеялась Мамаева, – а мы с тобой мудрые, как старики.
