Атаман. Кровь за кровь

оттуда кассету.

—  

Эй, не трогай! — крикнул Сахиб. — Она что, твоя?

Парень не обратил никакого внимания на слова уз­бека и продолжал заниматься камерой. Тогда Сахиб из­ловчился и саданул коленкой в пах парня, державшего его за руки. Неожиданность атаки привела к успеху. Молодчик вскрикнул и на какой-то момент ослабил хватку. Узбек выдернул руки и подбежал к решетке, отгораживавшей здание конюшни. Он перелез через нее и дал стрекача по ровному ипподромному полю. Он уже понял, что дело серьезное и видеокамеру придется бро­ сить ради спасения собственной шкуры.

—  

Что случилось? — крикнул в это время Бузуев, перезвонив своему неосторожному агенту по сотовому телефону. Один из парней-охранников поднял валяв­шийся сотовый телефон и спокойно сказал:

—  

Иди ты в задницу...

Как быстро ни бегал Сахиб, его поймали в два счета.

— 

Я вызову милицию! — орал Сахиб. — Вы не сме­ете трогать меня!

Его сшибли с ног, оглушили ударом по голове и по­тащили к зданию. Сахиб приходил в себя и снова кри­чал. Но уже не так громко.

—  

Сейчас сюда приедут омоновцы, отпустите меня, черт бы вас побрал!

Его опять били, стараясь попасть по лицу, чтобы он затих. — Отпустите меня! — уже умолял Сахиб. — Я все расскажу, только не бейте!

Сахиба притащили к «поджарому».

—  

Заткните ему рот! — приказал тот.

Парня сильно ударили по голове, но он заорал еще громче.

—  

Как вы бьете? — рассердился «поджарый». Он подскочил к Сахибу и изо всех сил ударил его по лицу. Голова узбека откинулась и безжизненно повисла.

Едва Сахиб очнулся, как получил удар кулаком в живот.

—  

Отпустите, я не хочу! — Сахиб едва шевелил разбитыми в кровь губами. — Вы не люди, вы волки, двуногие волки!

—  

Волки? А о чем ты думал раньше, слизняк? Что ты здесь делал? Кто тебя послал?

Неожиданно среди людей, которые обступили его, Сахиб узнал человека, в рабстве у которого он пробыл два бесконечно долгих месяца. Он понял, что пощады ему не будет.

—      

Тэбя Тэрпухин послал? Жаль его, сгорэл вместе с хатой. Ну, говори, что ты тут дэлал, — улыбнулся чеченец, уверенный, что бывший раб не осмелится ос­лушаться хозяина.

— Пошел ты к ... — хрипло пробормотал Сахиб.

Его затащили в подвал, и Сахиб понял, что его мечтам о разведдеятельности никогда не сбыться. Его бросили на каменный пол, но он нашел в себе силы вскочить и вцепиться в одного из парней. Тот выхва­тил пистолет, и негулкие звуки выстрелов, скраден­ные навинченным на ствол глушителем, прервали жизнь Сахиба. Он прохрипел что-то невнятное, крова­вый пузырь надулся и лопнул на его губах, и жизнь навсегда покинула его.

На хуторах станицы Орликовой царила тревога. В любой день могли заявиться чеченцы. Терпухин го­товился к отъезду, но понимал, что это будет бегство. Впрочем, особого страха он не испытывал, потому что знал: если нагрянут чеченцы, он ввяжется с ними в пе­рестрелку, и тогда с контрольно-пропускного пункта и с двух блок-постов к нему придут на помощь.

Все-таки молодец этот капитан Черемисов!.. А та­кой невзрачный на вид. Но под его началом с его ребя­тами можно отразить натиск даже крупной банды. Пусть только сунутся сюда!

Сразу же после возвращения Терпухин, прихватив автомат и несколько кусков мяса, отправился в Сычи­ный балок покормить своих питомцев — волчат. К его удивлению, яма оказалась пустая.

«Чеченцы забрали, — решил Юрий, — вряд ли вол­чата сами выбрались из ямы...»

Но Катя рассказала ему, что в станице стали пропа­дать утки и гуси.

«Уж не мои ли это подопечные озоруют?» — поду­

мал

Терпухин и решил попытаться разыскать волчат м балке. Он опять вооружился автоматом, прихватил

мясо

и отправился в Сычиный балок. Поиски были дол­гими и напрасными. Несколько раз далеко впереди Тер­пухин видел, как качаются потревоженные кем-то вет­ки, но когда подходил ближе, ничего не обнаруживал. Впрочем, в зарослях жимолости, слегка заболоченном от частых дождей ивняке и густых камышах могли спрятаться не то что волчата, даже тигры.

«Нужно было взять собаку», — подумал Терпухин и вдруг услышал гулкие хлопки далеких выстрелов. Он решил, что, скорее всего, это стреляют милиционе­ры с ближайшего блок- поста.

Когда же Юрий, раздосадованный безуспешными поисками, вышел из балка, то снова услышал выстре­лы: глухие автоматные и более звонкие и резкие пуле­метные. И тут он понял, что звуки выстрелов доносят­ся не от блок-поста. Стреляли в станице.

Сердце тревожно сжалось. И тут он увидел то, что не сможет забыть никогда. В небо поднялся столб чер­ного дыма, а его хутор, подожженный со всех сторон, был объят пламенем. Терпухин перевел взгляд на станицу. Станица Орликовая тоже пылала в несколь­ких местах...

«Чеченцы! — мелькнула мысль. — Ну, будет крови...»

Нет, бывший боец спецназа не боялся за собствен­ную жизнь. На войне как на войне. Просто он знал, что могут натворить десяток отвязанных парней, одурма­ненных бредовыми идеями джихада и ослепленных ди­кой средневековой жаждой кровной мести.

Чтобы не оставаться на открытой местности, где он мог стать отличной мишенью, Терпухин вернулся в ба­лок и залег в кустах. Надо было собраться с мыслями и сообразить, что делать дальше. Он ни на минуту не сомневался, что чеченцы прибыли именно по его душу. На хуторе не нашли, подожгли постройки и поехали в станицу.

«Черт, почему я оставил рацию в доме?! — корил себя Юрий. — Впрочем, — тут же успокаивал он се­бя, — не мог же я в самом деле таскать ее повсюду с собой...»

Выстрелы и приглушенные крики в станице не пре­кращались. «Надо срочно к Черемисову!» — решил Терпухин и рванул по балку в направлении к блок-посту. Пробежав с сотню метров через заросли, Юрий повернул обратно. «Нет, надо бежать туда, к людям. Будь что будет! Вот только патронов маловато».

Несколько домов в станице были похожи на громад­ные факелы. Выстрелов и криков уже не было слышно. Не было и чеченцев. Терпухин добежал до первых до­мов, прошелся по пустынной улице и не встретил ни одного человека — станица словно вымерла.

Терпухин знал, что люди попрятались кто где: раз­бежались по огородам, залегли на чердаках, залезли в погреба. Они еще долго будут сидеть или лежать за­таившись и ждать, когда можно будет выйти на улицу без риска получить автоматную очередь в живот.

Первого убитого Терпухин увидел посреди улицы, сразу за поворотом. Это был Федор Прокопов, станич­ный выпивоха. Он лежал лицом вниз, подогнув под се­бя руки, и кровь смешалась с серой пылью. Терпухин склонился над ним, взял за плечо и встряхнул, пыта­ясь перевернуть лицом вверх. Мертвец, еще не успев­ший окоченеть, перевалился на спину. Терпухин уви­дел, что зубы у