тяжелый день, в девять утра она уже была в магазине и затем большую часть дня встречалась с клиентами. Слава Богу, что подобрала квалифицированный персонал. Именно поэтому ей порой удается уединиться в своем офисе и немного передохнуть. Конечно, возить Куинни на ранчо Джеймса шесть раз в неделю – это слишком.
Алекс никогда не боялась тяжелой работы. За долгие годы магазин стал делом ее жизни, ее любовью и финансовой защитой. Успешный бизнес подтверждал правильность выбранного пути. Все то, что она сделала в жизни, принесло плоды. И до сих пор Алекс не замечала, как ежедневная работа связывает ее. Но в последние недели ее жизнь круто изменилась, и новые заботы поглотили внимание: поездки на ранчо, уроки Куинни, ее ежедневные успехи. А какое удовольствие доставляли Алекс вечера, проведенные на ранчо! Как приятно было окунуться в спокойную атмосферу после суеты города, после бездны проблем, без которых не обходился ни один день в магазине! Они обычно сидели на веранде, пили чай и мило беседовали, а между тем вечерело, туман белой пеленой наползал на поля, а солнце окрашивало горы в багровый цвет.
И рядом был мужчина, встречавший ее всякий раз, когда она приезжала за Куинни.
Алекс нахмурилась. К чему эти мысли? Выплеснув из стакана оставшуюся воду, она поставила его в посудомоечную машину. В последнее время Алекс слишком много думала о Джеймсе, это до добра не доведет. И как, собственно говоря, она направит дочь на путь истинный и удержит ее от бездумной влюбленности в первого встречного, если сама дрожит и трепещет при виде Джеймса?
Алекс потуже затянула пояс джинсов, одернула белый хлопковый свитер и улыбнулась. Ничего не скажешь, в этой одежде чувствуешь себя куда удобнее, чем в любом из тех многочисленных костюмов, которыми забит ее гардероб. Алекс легко приноровилась к сельской жизни, и внезапная боль пронзила ее – когда соревнования закончатся, она будет скучать не только по Джеймсу, но и по всему тому, из чего складывается жизнь на ферме Лексингтон.
Но тут же Алекс одернула себя. И в городе есть кое-что, от чего она не хотела отказываться. Так размышляла Алекс, идя по дорожке и напоминая себе, кто она и кто Джеймс. Зеленый джип Джеймса стоял возле дома. Поняв, что хозяин где-то поблизости, Алекс отправилась на поиски.
Она нашла его в одном из дальних загонов. Джеймс склонился перед миниатюрной бело-гнедой лошадкой, рассматривая ее ногу, зажатую им между колен. Он снял рубашку, и лучи заходящего солнца освещали его рельефные мускулы. Алекс подошла ближе и невольно вскрикнула, заметив шрам, пересекавший его спину. Ее хорошее настроение сразу улетучилось. То, что случилось в прошлом, давно миновало, но шрамы – физические и душевные – остались.
Все пострадали из-за нее: Джеймс – потому что она ему не доверяла, Куинни – потому что выросла без отца. Да и сама Алекс обречена на одиночество, поскольку, ошибившись однажды, боится положиться на кого-то снова.
Она шагнула вперед, веточка хрустнула под ее ногой, встревожив лошадь, которая мгновенно уловила этот звук.
– Алекс, – сказал Джеймс, не оборачиваясь, – когда ты приехала?
Она подошла ближе, погладила лошадь по бархатистому носу. Лошадь была маленькая, не такая, как пони, но немногим больше, с красивыми карими глазами и невероятно длинными ресницами.
– Как ее зовут? – спросила Алекс, опускаясь на траву в нескольких шагах от Джеймса.
Осторожно опустив переднюю ногу лошади, он отбросил напильник. По напряженному лицу Джеймса было ясно, что ему не по себе. «Черт, – подумала Алекс, – опять эта спина…» И он, как бы отвечая ее мыслям, с трудом выпрямился, несколько раз глубоко вздохнул и расправил затекшие плечи.
Алекс проглотила комок в горле. Но он сложен потрясающе, куда до него красавчикам с журнальной обложки! Широкие плечи, узкая талия… Джеймс и в лучшие времена обращал на себя внимание, но сейчас она не могла отвести глаз от его сильного торса, от гладкой загорелой кожи, поблескивающей на солнце. Она потерла рукой бровь и улыбнулась, борясь с желанием прикоснуться к нему.
– Ее зовут Хромоножка. – Джеймс погладил шею кобылы. – Она у меня уже десять лет. Ты ведь хорошая девочка, правда, Хромоножка?
Лошадь кивнула, и он рассмеялся, в уголках его глаз таилась нежность. При виде этой картины сердце Алекс тоскливо заныло. Джеймс, безусловно, способен на глубокое чувство, и Алекс вдруг захотелось, чтобы вся сила его привязанности сосредоточилась на ней.
Она тряхнула головой, стараясь отогнать непрошеные мысли. Придет же такое в голову! Алекс всегда была довольна своей жизнью, и сейчас ничего не изменилось. Джеймс смеялся все громче, и она тоже рассмеялась, наблюдая, как лошадь, тычась в него мордой, вытаскивает морковку из заднего кармана его джинсов.
– Как вы позанимались сегодня? Как Куинни? – спросила Алекс, когда Джеймс опустился рядом с ней на траву.
О Господи, зачем он сел так близко? Так близко, что видна темная дорожка волос, сбегающая по его груди к пряжке ремня… А джинсы так туго облегают бедра… Она же всего-навсего слабая женщина…
– Сегодня был отличный урок, – ответил он, растянувшись на траве и закинув руки за голову. Улыбнувшись Алекс, Джеймс прикрыл глаза от солнца. – Было хорошо и… тихо.
Алекс смерила его взглядом. Он дразнил ее, но ей это нравилось. Между ними возникала та неуловимая близость, от которой согревалась ее душа.
– Ты имеешь в виду, что я слишком много говорю? – спросила она, сдерживая смех.
– Нам незачем беспокоиться, что Клэнси испугается шума на соревнованиях, поскольку она привыкла к твоей болтовне.
– Гм… – Алекс взглянула вверх на пролетающих уток. Они шумно крякали, взмахивая крыльями, и Алекс вдруг рассмеялась, подумав, что сама похожа на такую крякву. Интересно, а как считает Джеймс?
Она повернулась к Джеймсу, чтобы задать этот вопрос, но замерла, залюбовавшись его профилем. Золотистые отблески заката подчеркивали красоту лица Джеймса, удивительно сочетавшего теплоту и мужественность. И это одинокий мужчина! Какая несправедливость! Нет, он должен быть ближе к ней, потому что она, слабая одинокая женщина, не в силах справиться с его очарованием. Интересно, а что бы сделал Джеймс, если бы она сейчас, в эту самую минуту, наклонилась и коснулась поцелуем его губ?
