«На столбе у Земского двора я чел твои приметы: значишься ты в заводчиках Медного бунта.
Сенька также ответил ему письмом на доске:
«Боишься меня, Конон, то уйду!»
Конон нахмурился, вырвал из Сенькиной руки мел и написал:
«Дурак, не боюсь я – живи!»
Он свел Сеньку в кузницу, но свел его не наружным входом, а другим. В яму кузницы у Конона был особый вход под полом. Проход шел прежним тайным коридором, где хранились его и Таисия богатства.
В конце коридора была небольшая камора, в ней висели готовые панцири и бехтерцы. Тут же стояла деревянная кровать с постелей, набитой соломой, серое одеяло тонкое. В каморе было жарко, так как узкий проход в кузницу приходился за горном. Узкое окно, имея раму и слюдяные пластинки, было открыто и глядело прямо в небо, а выходило оно за частокол на двор, заросший бурьяном, куда никто не заглядывал.
Показав Сеньке убежище, Конон вернулся с ним в избу, посадил к столу. Принес еды и жбан пива. Сам не ел, потчевал, жестами указывая Сеньке. К столу он принес доску и написал:
«А где Таисий?»
Сенька потупился, потом, тряхнув кудрями, погрозил кулаком в пространство, взяв мел, написал:
«Убит!»
Конон положил локти на стол, сжал большими черными руками голову, потом, расправив спину, ероша волосы, не спрашивал больше, налил пива Сеньке и себе – они выпили, чокнувшись оловянными ковшами. Конон, выпив, широко перекрестился.
По утрам Конон ковал сабли или вязал панцири. Сенька стал ему помогать. На работе Конон был строг и не раз бил Сеньку клещами по рукам. Когда Сенька привык проволоку тянуть, гнуть кольца на железном пруте, а также делать, вырезать и зачищать металлические пластинки к бехтерцам, то бронник, глядя на него, изредка щелкал языком и скалил крупные зубы. Как-то раз Сенька достал из сундука Таисия маленькую золотую монету, расплавил ее и вызолотил первую пластинку бехтерца. Конон задвигался на своем татуре, сидя, и замычал, хмурясь. Схватив от Сеньки плавильник, вытряхнул золото в огонь. Сенька удивленно раскрыл глаза. Немой по глазам понял его вопрос; встал, взяв мел, написал:
«Куй сабли и не отбивай у убогого последний хлеб!»
Сенька удивился тому, что серебреник, который часто работал с ними, однорукий и одноногий, так ловко вел себя за работой и так искусно, что он позабывал, глядя на него, об его убожестве. Ему стало стыдно и того, что его кислотой он мазал пластинку и его же полировником полировал металл. Сенька ответил так же Конону:
«Прости, Конон, не буду – забыл я, что мастер убог!…»
Конон улыбнулся, погладил Сеньку по богатырской спине шершавой рукой.
Так они жили и работали. Если шел в избу не серебреник, а чужой кто, Сенька прятался. Он забывал, работая, что за стенами избы Конона есть какая-то иная жизнь. Сабли ковать и тянуть Сеньке плохо удавалось – слишком тяжела была его рука, держащая молот. Конон заметил это, сказал ему на своем языке мелом и буквами крупно.
«Куй сулебу[264] – легче будет!»
Ковка сулебы Сеньке далась лучше.
Как-то утром из кузницы они пришли отдохнуть и закусить. Мылись. Конон потом хлопотал с едой, а Сенька пил табак. Дверь в избу не заперта на замет. Дверь толкнули, в избу вошла черница в черной одежде и черном куколе. Не крестясь, тяжело вздохнув, села на лавку молча и молча сидела у дверей.
Конон, не обратив внимания, принес еду. Сенька, положив рог с табаком на окно, принялся есть.
Черница сказала знакомым голосом: —
– Семен, есть у тебя брат Петр?
– Тебе зачем знать?
– Я была у него… я тебя давно ищу…
– Выдать палачам, как выдала Таисия?
– Грех мой был… каюсь… злоба изгрызла… старики боле грешны, чем я, но один поделом своим мертв, другой – отец, и я его не ведаю…
– То было… помнить того не хочу! Зачем будишь мою память?
– Не могу жить, чтоб не видеть тебя! Твой брат Петр нынче в боярских детях ходит… дружит с боярами… дом поставил, как у отца был, так сказал и еще: «Брата сыщешь Семена, веди ко мне».
– Бояра – мои враги, и он враг, ежели дружит с ними!…
– По службе дружит…
– Уйди!
– Уйду нынче, но приду опять!
Черница встала, пятясь в дверь, долгим взглядом, выходя, глядела на Сеньку.
Конон убирал со стола; вернувшись, написал Сеньке:
«Ее глаза говорят, что знает тебя? Пошто пришла черница?»
