Парни притормозили.
– Ты это… нож-то убери.
– А с чего вдруг? – снова удивился я. – Нож мой, что хочу, то с ним и делаю. И люблю я вот так, в согнутой руке, с ним ходить. А ты иди, мальчик, иди, а то тебя, наверное, друзья заждались.
Мальчишка чуть дернулся, но сообразил, что лишние движения и разговоры могут окончиться плохо в первую очередь для него.
– Да нет, дяденька, я лучше вас до таверны провожу, а то заблудитесь. – И, уже обращаясь к верзилам: – Да ладно, проще сходить куда надо, – и при этом вроде как подмигнул парням.
На мгновение мелькнула мысль прирезать паршивца сразу – ведь до таверны он меня проводит, а потом вернется и этим же парням адресок и расскажет. А им наверняка захочется разговор продолжить. Хотя какие сейчас могут быть тайны? Если он меня куда и отведет, то не дальше чем за две улицы. Для местных меня найти – раз плюнуть. Может, сразу и этих прирезать, чтобы проблем не было? Опять же какой смысл? Будут искать убийцу уже четверых. А, будем решать проблемы по мере возникновения. Полезут – убью, не справлюсь – сам умру. Всего и делов-то.
Отойдя метров на двадцать, я оглянулся. Парни смотрели на меня внимательно, но с места не двинулись. Ну и ладушки. Убрав нож, я пошел за мальчишкой. Тот несколько раз провел рукой по горлу, посмотрел на ладонь, будто хотел убедиться, что крови нет, потом злобно глянул на меня:
– За нож-то зачем было хвататься? Я бы и так отвел.
– Если бы отвел, я бы и не хватался, – равнодушно ответил я.
Некоторое время мы шли молча, затем мальчишка заулыбался:
– Как же ты теперь без ножа? А вдруг я сбегу?
– Беги. – Я не стал улыбаться в ответ. – Сразу и проверим, кто быстрее – ты или мой нож.
Мальчишка помрачнел и молчал, пока не привел меня к дому, который ничем не отличался от соседних. Ни вывески, ни толпы посетителей. Пацан правильно истолковал мой взгляд и нехорошо оскалился:
– Что хотел, то и получил – тебе сюда.
Усмешка мне не понравилась, но придраться пока было не к чему.
– Спасибо, что проводил.
Мальчишка оскалился и вовсе злорадно:
– Да на здоровье!
Я вошел и настороженно огляделся. На первый взгляд вроде все нормально. Стандартный обеденный зал с десятком столов, стойка хозяина у двери во внутренние помещения. Чисто, аккуратно, только больно уж тихо. На звук дверного колокольчика вышел хозяин, уселся за стойкой и молча посмотрел на меня. Я постарался принять скромный вид.
– Поесть и переночевать, – коротко сказал я.
Хозяин продолжал разглядывать меня, и я даже засомневался – может, он глухой? Но тот неожиданным басом спросил:
– Кто тебе показал дорогу сюда?
– Какой-то мальчишка на улице.
– Просто взял и показал?
– Я спросил, он показал. Что-то не так?
– Раз пришел, то оставайся. – Хозяин не стал развивать тему.
Достал большой ключ и кивнул в сторону двери за спиной:
– Комната справа.
В маленьком коридоре на втором этаже было всего две двери, так что я не запутался. Комната оказалась чистенькой, аккуратной, и на постели даже белела простыня. Только вот окна почему-то не было. Бросив свое барахлишко в угол, спустился вниз, получил большую порцию жареного мяса и, подчеркнуто неторопливо жуя, попытался разобраться в своих впечатлениях. Странных, надо сказать, впечатлениях. Вроде все чинно и пристойно, но как-то… чересчур. Немногочисленные посетители сидели компаниями по возможности подальше друг от друга и вели негромкие разговоры. Несколько раз ловил на себе настороженные взгляды, но стоило посмотреть прямо, как все сразу отворачивались. И это вроде ерунда, но все посетители имели ту неуловимо специфическую внешность и повадки, которые у меня ассоциировались с «блатными». Никто не орал, не матерился, не пьянствовал, но… Явно не «малина», но тогда что, место для «сходок»? Ничего себе пацан мне удружил! Хотя что с меня взять? Грязную куртку, заляпанную кровью? Хозяин рассматривал ее очень внимательно, но купить не предлагал и отбирать вряд ли будет. Я даже усмехнулся от такой мысли. Да и чем это место хуже любого другого? Хотел спрятаться – вот и спрячусь. Могут, конечно, прирезать без объяснения причин, но я уже столько раз брал у жизни в долг, что смерть сегодня будет ничем не хуже, чем завтра.
Успокоившись, я с удовольствием доел мясо, выпил стаканчик вина, поглядывая на соседей уже без прежней настороженности. После сытного ужина потянуло в сон, потом возникла цепочка: спать – постель – простыня. Но она ведь белая! И если я, как обычно, не раздеваясь, в сапогах… Удовольствие будет уже не то. Зарок не мыться я себе дал, но… Ходить среди столичных жителей полном уродом тоже не очень хотелось.
– Помыться бы и одежду постирать, – обратился я к хозяину.
– Стирать сам будешь?
– Да лучше бы кому другому.
Хозяин кивнул.
– И еще. У меня другой одежды пока нет, так что хорошо бы, чтобы к утру уже было готово.
– И это можно.
– А халат какой-нибудь на подмену найдется?
– Найдется.
Мыльня оказалась чем-то вроде большой бани. Деревянные стены, пол с отверстиями для стока воды. В одном углу большая печь с вмурованным котлом для горячей воды. В другом углу пара бочек с холодной. Посреди комнаты большое деревянное корыто. Ничего особенного и необычного. Я быстренько ведрами натаскал воды, подогнал температуру так, чтобы только тело терпело. Скинул одежду прямо на пол, забрался в корыто и чуть не сомлел от удовольствия. Хорошо-то как! Как же я раньше не ценил возможность лежать вот так, в тепле и неге. Надо было месяц поспать у костра, на земле, провонять потом своим и лошадиным, грязью, чужой кровью и… лучше не вспоминать. С полчаса я просто бултыхался, наслаждаясь теплом. Затем настал черед настоящего мытья. Роль моющего средства исполнял полукилограммовый брусок чего-то черного, запахом напоминающий хозяйственное мыло. Мочалки не было. Была только жесткая щетка на длинной ручке. Я несколько раз провел ею по телу, и на нем сразу появились красные полосы. Мазохисты здесь, что ли, моются такими щетками? Но со своим основным назначением она справлялась. Я морщился и охал, а вода в корыте стремительно покрывалась грязными хлопьями. После третьего захода я решил, что с меня хватит – и я вроде стал относительно чистым, и тело уже горело, и воды в корыте уже не было видно под слоем мыльной грязи. Если плюхаться еще, то воду лучше сменить. Или уж вообще вылезать и сполоснуться из тазика.
Пока я решал про себя эту неразрешимую задачу, дверь открылась, и в мыльню уверенной походкой зашла парочка парней, с которыми я поцапался на улице. При виде меня они расплылись в улыбках, а у меня внутри стало… нехорошо. Голый, в ванне, без оружия, против двоих – похоже, я отбегался. Примерно то же думали и парни. Один прислонился к косяку, перекрывая дверь, а второй вежливо поинтересовался:
– Ну как водичка? Может, спинку потереть?
Хамить сейчас было вредно для здоровья, пришлось отвечать тоже вежливо:
– Да нет, спасибо, я уже помылся.
Детина хмыкнул и достал нож.
– Ну тогда просто поговорим. А то как-то все второпях, непонятки возникли.
Он что-то начал говорить про местные порядки, про местных авторитетов, про то, что придется «отстегивать», чтобы спокойно ходить по улицам и заниматься делом, какое бы оно ни было. А я пытался
