бочонок на единственный целый стол и уселся на единственный целый стул. После этого время остановилось. Я пил, пил, пил, пытаясь залить свои мысли и ни о чем не думать.
Когда рядом возникла чья-то фигура, я долго не мог сфокусировать зрение.
– Ты кто?
Фигура приблизилась вплотную.
– Это я, Верона.
Некоторое время я пытался вспомнить, кто это. Ах да, моя хозяйка. Похожа. Почему-то после всего выпитого она показалась мне самым близким человеком на свете. Подтащив ее за талию к себе, уткнулся лицом куда-то в область груди и на некоторое время притих. Верона, видимо, ожидала продолжения, а я, сразу забыв про свои проблемы, просто начал засыпать, пригревшись на ее груди. Верона начала тормошить меня:
– Гордан, ты устал. Пойдем домой, я тебя провожу.
Какой-то смысл в ее словах был. Вот только надо допить вино, чтобы не пропало. Вылив в себя и на себя все, что еще оставалось на столе, попытался галантно предложить даме руку, но чуть не упал. Верона подхватила меня, мы сделали несколько шагов… А дальше я помню урывками. Вроде мы куда-то шли. Вроде потом сидели на какой-то поляне. Потом я вроде лежал, положив голову Вероне на колени, и монотонно материл ее, Эли и весь этот долбаный мир вообще и по частям. Верона послушно соглашалась со всеми моими словами и вроде тоже что-то говорила, но таким ласковым, участливым тоном, что я от жалости к себе под конец просто захлюпал носом, уткнувшись ей в колени. Верона гладила меня по волосам и что-то говорила, говорила… Что было потом, я не помню.
Очнулся я с почти ясной головой. Огляделся по сторонам – вроде спальня моя. И одежда вся моя и на мне. И даже сапоги на мне. Попробовал сесть, и меня тут же закачало из стороны в сторону. С трудом зафиксировавшись в вертикальном положении, медленно огляделся по сторонам. Точно, спальня моя. На столике рядом с кроватью стоял кувшин, который я туда не ставил. Внутри сразу проснулась жажда, я осторожно подтянул кувшин к себе, но от непонятной, странно пахнущей жидкости меня чуть не вывернуло. Они что, отравить меня решили? Нет, похмелье надо лечить старыми, проверенными средствами. Встать удалось достаточно быстро, и, пошатываясь, я поплелся искать выпивку. В одном из подвалов я вроде видел несколько бочек.
За дверью меня поджидал Гусля. Можно было отправить за выпивкой его, но мне хотелось на свежий воздух, да и неизвестно, что он посчитает хорошим вином. Я и сам еще не определился, чего я сейчас хочу больше – то ли сухонького, то ли водки.
Встречные шарахались от меня, но сначала я списывал это на свой внешний вид. Потом на перегар. Но когда во дворе и солдаты, которых вряд ли можно напугать подобными вещами, торопливо уступили мне дорогу, поведение окружающих начало напрягать. Я и раньше не пользовался всеобщей любовью, но сегодня нежелание общаться со мной проявлялось особенно отчетливо. Все старались держаться на расстоянии и при первой же возможности исчезали. Наконец я не выдержал:
– Гусля, в чем дело? Почему люди сторонятся меня так откровенно?
– После вчерашнего, милорд.
– А что было вчера?
– Вы были пьяны.
– И что? Они видят подобное впервые?
– Да, милорд.
– Не говори загадками.
– Для начала вы разгромили таверну.
– Подумаешь, несколько чашек разбил.
– Вы разбили
Я неопределенно пожал плечами. Что-то подобного не помню. Чашки – да. Столы вроде тоже. А вот про остальное врет.
– Когда вы покинули таверну, вы ее сломали.
– Сломал? Каким образом, интересно? Ломиком по бревнышку раскатал, что ли? – Я приготовился услышать очередную небывальщину, но Гусля ответил совершенно серьезно:
– Вы сделали странное движение рукой, и таверна поднялась в воздух, а затем обрушилась вниз перемолотыми щепками.
– Никогда не умел делать ничего подобного, – недовольно буркнул я.
– Но вчера у вас это получалось легко. – Гусля был серьезен. – Потом вы долго сидели с леди Вероной на поляне, но к вам никто не решился подойти. А когда вы вернулись в замок, вам захотелось развлечений, и вы решили, что на женщинах надето слишком много одежды и это надо исправить.
– И что?.. – появилось нехорошее предчувствие.
Гусля неожиданно расплылся в улыбке:
– Вы что-то сделали, и у всех женщин, стоявших во дворе, исчезла одежда.
Мне вдруг резко стало плохо.
– А… у леди Вероны…
Гусля убрал улыбку.
– Самое удивительное, но на леди Верону
– Я не маг, – мрачно обрезал я.
– Вам виднее, – легко согласился Гусля. – Женщин одели, а леди Верона пообещала, что серьезно поговорит с вами. На первое время она приказала спрятать всю выпивку в замке, и, что удивительно, все только обрадовались такому решению. Но подходить к вам пока опасаются. Если уж вы с такой легкостью творите, – Гусля замялся, – подобные вещи спьяну, то неизвестно, что вы сделаете с похмелья. Рисковать никто не хочет.
– Я что, страшнее магистра Телнаха?
– Магистр учился в академии, у него есть диплом и звание. Уровень его силы можно представить хотя бы примерно. А с вами, милорд… Я не смею даже намекать, но с вами трезвым все же гораздо спокойнее.
Некоторое время я пытался переварить услышанное.
– А с чего вдруг Верону потянуло в таверну?
– Так ее позвали перепуганные жители.
– Что, не было рядом здоровых мужиков?
– Никто не рискнет связываться с пьяным магом.
– Я не маг! – Я уже начал злиться.
– Как скажете, милорд. – Гусля снова покорно склонил голову.
Некоторое время мы молчали, но мне уже стало интересно.
– И что, Верона оказалась самой смелой?
– Да, милорд.
– И поперлась успокаивать пьяного мага, как ты говоришь, из-за разбитой посуды и мебели?
– Если бы дело ограничилось только мебелью, никто бы даже не обеспокоился – мало ли как развлекается господин. Но потом над таверной появилось разноцветное холодное пламя, похожее на разорванную перекрученную радугу. Оно становилось все больше и металось все более яростно. Вот тогда люди испугались по-настоящему и позвали леди Верону. И правильно сделали. Как только она вошла внутрь, пламя почти сразу исчезло.
– Ну еще бы, пришла хозяйка и враз приструнила зарвавшегося раба, – хмыкнул я.
Гусля странно посмотрел на меня:
– Когда вы вышли из таверны, ошейника на вас не было.
Я осторожно ощупал шею – действительно, ничего нет.
– А кто его снял и когда? Верона, что ли?
