– Не знаю, милорд.
– Ну не знаешь, и ладно, сам потом у Вероны спрошу. А чего это ты весь искланялся? – Я с подозрением посмотрел на Гуслю. – И через слово повторяешь «милорд»?
– Я не раз слышал, что подобные ошейники надевают только на очень знатных господ и снять их почти невозможно – сделать это может только очень сильный маг. Леди Верона точно не маг, и, кроме вас, в таверне никого больше не было. Так что после вчерашних событий я теперь могу с чистой совестью называть вас «милорд». – Гусля снова поклонился.
У меня от таких новостей почему-то резко разболелась голова.
– Слушай, Гусля, а где еще можно раздобыть вина? Надо бы опохмелиться.
Старый слуга только вздохнул.
Разговора с Вероной тоже не получилась. Когда она пришла ко мне в комнату, стол уже был уставлен бутылками, которые Гусля прикупил для меня в городе. Чуть сморщившись (видимо, перегар стоял знатный), она грустно произнесла:
– Я прикажу, чтобы тебе принесли побольше горячих закусок. И пожалуйста, Гордан, не напивайся сильно.
– А то что? – Я с вызовом глянул на нее.
Верона через силу улыбнулась:
– Трезвый ты гораздо лучше.
И пока я подыскивал адекватный ответ, быстренько умотала. Но настроение испортить успела. Здоровье я поправил, а вот дальше вино как будто встало поперек горла. Вроде вот оно, хоть залейся, а интерес пропал.
Погулял по замку, но народ разбегался от меня во все стороны, и удовольствия от собственной крутости по-прежнему не было. Плюнув, ушел из замка, нашел в близлежащей роще полянку и улегся на траве, бездумно глядя в небо. Легкий ветерок ерошил волосы, птички пели. Я даже уснул, разомлев. Проснулся уже к вечеру, с прояснившейся головой. Не скажу, что стало легче, но тоска и боль внутри немного утихла.
Результатом моей пьянки стала стена отчуждения, возникшая вокруг меня. Нет, никто не пытался грубить и уж тем более попрекать за содеянное. Наоборот, меня внимательно слушали, малейшая просьба воспринималась как приказ и исполнялась беспрекословно. Но люди старались исчезнуть при первой же возможности. Я щедрой рукой компенсировал расходы на постройку новой таверны, всем женщинам купил новые наряды, но ничего не изменилось. Такое впечатление, что меня откровенно боялись, а мягкий тон, которым я теперь старался говорить, пугал еще больше. Даже после резни, которую я устроил в день принятия присяги, такого не было. Возможно, смерть здесь воспринимают гораздо проще и обыденней, чем в нашем мире. Но почему на их отношение так сильно повлияла моя пьянка? Может, я что и учудил, но не в таком же масштабе! Про посуду помню. Помню, какую испытывал злость за то, что меня сделали рабом. Помню, что даже хватался за ошейник. Но как я его снял?! Если это вообще сделал я. А может, это Верона придумала такой розыгрыш, чтобы отучить меня от пьянки? Научила остальных, чтобы они рассказывали мне всякие ужасы, раз уж я ничего не помню?
Но больно уж сложно получается. Можно научить пять, десять человек говорить нужные слова. Но научить буквально всех испуганно шарахаться от меня? Я перебрал слова Гусли, но явного криминала не нашел. Переломанные столы – ерунда. Разрушенная таверна? Так вроде обошлось без жертв. Одежду на женщинах как-то содрал? Вполне невинная шутка. Что там еще… Ошейник, который может снять только сильный маг. Опять же вопросы: насколько сильный и с чего вдруг все стали такие грамотные и знающие. Да и не помню я ничего. Кто снял, как снял. Может, врут? Оставалось еще непонятное пламя, но это вообще больше походило на красивую сказку. Можно было бы поспрашивать магистра, но тот как специально куда- то исчез. Да и о чем я его спрошу? Мол, я какой-то мифический золотой дракон, не подскажете, что я умею и что могу? Может, и ответит, а может, просто покрутит пальцем у виска.
Когда очередной слуга поспешил сбежать от меня, мне это надоело. Да пошли они все! Забрался на стену, выгнал часового из угловой башни, заблокировал двери и, усевшись на парапет, стал смотреть на открывающуюся картину.
Сначала просто смотрел, но закат был невыразимо красив, и сквозь злость постепенно начали пробиваться не эмоции, а первые трезвые мысли. Чего я, собственно, дергаюсь? Это теперь мой мир на всю оставшуюся жизнь. И люди вокруг тоже почти мои. Как и на Земле, умные и глупые, смелые и трусливые. Хочу я этого или нет, но надо жить дальше и приспосабливаться к окружающему меня миру.
Что мы имеем еще? А имеем мы молодого здорового мужика, которому нечем заняться. Формально я сейчас в роли телохранителя-любовника одной из самых богатых и влиятельных женщин королевства. Если ей еще удастся навести порядок в новых владениях, то станет и одной из сильнейших. Я ей, конечно, подпортил отношения с будущими вассалами, но она что-нибудь придумает.
И чего от меня ждут дальше? Судя по развитию событий – новых героических подвигов. И пример собственной собаки очень уж «намекающий». Служи, собачка Гордан, служи. Может, хозяйка и похвалит. Я даже дернулся от вновь вспыхнувшей злости. Нет, я так не смогу. Ошейника больше нет, ничто больше не держит. Немного жалко Верону, но, в конце концов, я же не на улице ее бросаю! Огромные владения, куча солдат, крепость, поддержка короля. Другие о подобном могут только мечтать. А то, что она считает меня своим Хранителем, – ерунда. Не будет меня рядом – не будет и проблем. И мужика найти тоже проблем не будет. Вон Хенрик как на нее поглядывает. Почему-то стало неприятно, но я отмахнулся от непонятного чувства. Не хватало еще начать ревновать. Так что попробую подождать подходящий повод смотаться из замка. А если станет совсем невтерпеж, просто встану и уйду. Оружие и деньги всегда со мной, а больше мне и не надо. Мир большой, идти можно далеко и долго.
Успокоившись, я до самого утра просто сидел, впитывая в себя ощущения своего нового мира.
Повод искать долго не пришлось. Ближе к обеду меня разбудил Гусля и сказал, что меня вызывает Верона. Наспех сполоснув лицо над тазиком, я зашел в кабинет Вероны. Судя по ее напряженному лицу, случилось что-то серьезное.
– Только что гонец привез письмо. Сундур отказался от моего покровительства и объявил себя свободным городом! Им даже месяц не потребовался, чтобы принять решение! – Верона толкнула письмо по столу в мою сторону.
Чувствовалось, что ей очень хочется высказать все, что она думает обо мне и моих действиях, но она сдерживалась. Я только пожал плечами – название города мне ни о чем не говорило. Да и причины для раздражения я пока не понял.
– А где это и что это?
Верона поджала губы, но подошла к карте и ткнула пальчиком куда-то в холмы на северо-западе.
– Вот!
– И чем он для нас важен?
Стараясь сдержаться, Верона прошлась по кабинету.
– Город расположен на важном торговом пути, через него идет основной поток товаров из соседнего королевства. Кроме того, там есть богатые залежи железа, серебра. Много мастерских.
– Ну и что такого, что свободный город? Они что, торговать больше не будут? – не понял я.
Верона глянула на меня как на дурака:
– Торговать они не перестанут, но казна не получит от этого ни единого медяка.
– А, вон ты про что, – немного успокоился я. – Но нападать на нас они не собираются?
– Нападать? Зачем им это?
– Так чего тогда волноваться? Мы их не трогаем, они нас не трогают. Будем жить в мире и согласии.
– Ты что, специально стараешься меня разозлить? – взорвалась Верона. – Не понимаешь, что от моих земель оторвали жирный кусок? И если бы не твоя выходка, они бы уже принесли мне присягу!
– И что? Какие-то слова удержали бы их? Бегут не потому, что клятва не держит, а потому, что
