вечер?
— Я обещала помочь миссис Карпентер на кухне. У служанок много работы, и дополнительная пара рук будет кстати. Кроме того, — поспешно добавила девушка, — так я смогу слушать оркестр и увижу весь бал без…
— Без появления на нем в вашем единственном вечернем платье, — сухо закончил за нее Райф. — Прекрасно! Поскольку теперь я знаю, где вы будете находиться, надеюсь, можно не опасаться повторения вчерашней сцены. Адриан появится на балу в костюме пирата. Ему нравится этот костюм, хотя сам образ ему не слишком подходит. Полагаю, вы будете в безопасности от посягательств с его стороны. Но я должен знать точно, где вы и что вы делаете в течение всего вечера.
— Хорошо, — смиренно кивнула Мелори и сразу почувствовала себя полным ничтожеством.
— Вы можете идти, мисс Гувер, — бросил Райф.
Девушка поспешно покинула кабинет. Ее щеки пылали от унижения.
С самого утра и до начала бала, назначенного на девять часов вечера, все обитатели «Морвена» пребывали в лихорадочном возбуждении, включая, конечно, и Серену. Девочка была настолько взволнованна, что к тому моменту, как Мелори начала ее одевать, уже немного капризничала, и гувернантка подумала, что было бы куда благоразумнее вместо того, чтобы позволить ей принять участие в маскараде, предложить что-нибудь соблазнительное на ужин и разрешить посидеть на час дольше обычного, наблюдая за прибытием гостей, — после этого Серена, убаюканная ритмами живого оркестра, спокойно бы уснула. Но мисс Мартингейл рассудила по-другому. В итоге девочка, которая уже устала и хнычет, ляжет далеко заполночь, а на следующий день будет вялой, капризной и совершенно неуправляемой.
Впрочем, одетая в маскарадный костюм, Серена выглядела так очаровательно, что Мелори пришлось со вздохом признать: малышка заслуживает, чтобы именно ее выбрали королевой бала. Зачем лишать ребенка такого праздника? Окинув свое отражение в зеркале восхищенным взглядом, Серена от избытка чувств обняла Мелори, натянула кружевные перчаточки и помчалась в коридор и дальше, вниз по лестнице, как будто не хотела пропустить ни мгновения из того, что происходит в холле.
С болью в сердце смотрела Мелори, как она убегает. Бывали моменты, когда не возникало сомнений, что Серена ее любит, и все же сегодня вечером девочке не терпелось оставить ее одну. Затем Мелори строго сказала себе, что она всего лишь наемная служащая, гувернантка, а гувернантка не должна соперничать с теми, кто ее нанял.
Она поужинала с миссис Карпентер в маленькой гостиной экономки, и после этого сразу же начали прибывать гости. Дом был украшен гирляндами цветов, Фиппс щеголял в своей лучшей черной ливрее, отряд прислуги и официантов бесшумно сновал по холлу.
На дороге, которая хорошо была видна из окна спальни Мелори, вплотную друг к другу стояли машины. Все без исключения гости явились в маскарадных костюмах. Здесь были рыцари и коломбины, пьеро и пастушки, Клеопатры и принцы, а также более оригинальные персонажи, и только хозяин почему- то решил предстать перед всеми в своем обычном облике, без маски. Когда Мелори чуть не столкнулась с ним в холле, неся поднос с бокалами шерри из буфета в бальную залу, он выглядел безупречно в белом фраке и бабочке. Райф резко остановился и, взглянув на девушку, сурово нахмурился. Мелори принялась поспешно извиняться за свою неловкость, и в этот момент к ним грациозно подплыла Соня Мартингейл, очаровательная и соблазнительная в наряде гурии[12]. Она была сильно накрашена, глаза подведены на восточный манер, полупрозрачные шальвары усыпаны блестками, как звездной пылью.
По-хозяйски взяв Райфа под руку, балерина недовольно сморщила носик:
— Дорогой! Что случилось с твоим костюмом? Ты же собирался быть современником королевы Елизаветы, как твой предок с портрета в библиотеке, и вдруг появляешься в простом фраке!
— Я вчера передумал надевать маскарадный костюм, — ответил он, как показалось Мелори, немного резко. — Мне нравится чувствовать себя самим собой.
Но к этому времени девушка была уже далеко и не слышала, что Соня прощебетала ему в ответ.
Значительно позже Мелори, воспользовавшись коротким перерывом, сидела на высоком табурете в буфетной Фиппса, обычно сверкающей серебром, но в этот вечер опустевшей, словно после набега пиратов. Потягивая крепкий кофе, Мелори прислушивалась к восхитительной мелодии венского вальса, доносившейся из бального зала, и представляла себе танцующих Райфа Бенедикта и Соню. Идеальная пара… Внезапно дверь открылась, и на пороге вырос Райф собственной персоной.
Мелори поспешно отставила чашку с кофе, так поспешно, что тот выплеснулся на блюдце, и несколько капель попали ей на платье.
— Подкрепляетесь? — бесстрастно осведомился Райф. — Фиппс мог бы обеспечить вас чем-нибудь поэффективнее кофе. — Присмотревшись к девушке повнимательнее, он заметил голубоватые тени под глазами и нездоровую бледность: Мелори была на ногах довольно долгое время, таскала подносы, то тяжело нагруженные, то пустые, и очень устала. В буфетной было душно, и на ее лбу выступили мелкие капельки пота. — Мисс Гувер, надеюсь, вы не откажетесь подняться к себе и переодеться в ваше серое платье, а затем присоединиться к нам в бальном зале? Вы сделаете, как я прошу?
Мелори изумленно посмотрела на него. В голосе Райфа не чувствовалось ни надменности, ни резкости, он был вежлив, серьезен и искренне убежден в том, что это совершенно пустяковая просьба, которую просто нельзя не исполнить.
— Если… если я должна… если вы так хотите… — забормотала девушка.
— Вы не обязаны, но мне бы этого очень хотелось, — невозмутимо сказал Райф.
— Хорошо. — Мелори слезла с табурета и проскользнула мимо хозяина в коридор.
Она слишком устала, чтобы усердствовать с макияжем и укладкой волос, но капельки любимых духов за ушами и на висках слегка освежили ее. Когда девушка пересекала холл, направляясь к бальному залу, музыка неожиданно стихла. Причина этой тишины стала мгновенно ясна, как только Мелори открыла дверь.
Пары больше не танцевали, все сидели на стульях и кушетках, свет был притушен. В дальнем конце зала была устроена импровизированная сцена, скрытая бархатным занавесом. Как только Мелори на цыпочках вошла, занавес поднялся, сцену залил свет от прожектора, и все увидели театральный задник, изображавший греческий храм и звездное ночное небо над ним.
Затем прожектор погас, и зажегся другой, поменьше. Его луч следовал за каждым движением грациозной фигурки с короной из черных шелковистых кос, обвивавших прекрасную головку балерины.
Оркестр тихо заиграл Чайковского, и Мелори затаила дыхание. Красота и поэтичность действа очаровывали и завораживали. Она совершенно забыла, что перед ней — преобразившаяся Соня Мартингейл.
Мелори вгляделась в ряды стульев перед собой и с облегчением увидела знакомый ястребиный профиль. Его обладатель, благоговея перед неземной красотой, не отрывал взгляда от балерины. Девушка тоскливо подумала, что вполне может его понять как мужчину. Любя все прекрасное, он ничего не мог поделать — только капитулировать перед безупречной внешностью и бесспорным талантом Сони Мартингейл.
Внезапно кто-то тронул Мелори за плечо, и она, обернувшись, увидела Дарси. На извечно бесстрастном лице няни так отчетливо читалось волнение, что девушка испугалась. Дарси сделала ей знак, что хочет поговорить. Мелори поспешила за бельгийкой в холл. Там, повернувшись к ней и схватив ее за руку, Дарси, уже не сдерживаясь, хрипло затараторила:
— Мисс Серена заболела, и я не знаю, что предпринять! Мы должны вызвать доктора Хардинга! Но я ума не приложу, где его искать! Здесь его нет, и дома тоже нет. Я уже звонила туда. Может, вы что-то сможете сделать? Мистер Адриан отвезет вас в деревню, если мы не сумеем связаться с врачом другим способом…
Глава 17
